Салли Маккензи - Джентльмен-повеса
— Вы счастливица, леди Энн. Множество юных девушек будут по ночам плакать в подушку, когда узнают, что Червовый Король больше не свободен.
У Энн сердце провалилось в пятки. Это, должно быть, просто ночной кошмар, утешила она себя. Такое не может случиться в жизни. Скоро она проснется и убедится, что спокойно лежит в своей кровати в Крейн-Хаусе и происшествие в парке ей просто приснилось.
— Да, известие о вашей помолвке наделает много шума в обществе. — И леди Данли наконец избавила их от своего присутствия, устремившись через площадь, причем ее походка подозрительно напоминала бег вприпрыжку. Из-под куста к ней метнулась большая серая кошка и пошла рядом.
— Ну, по крайней мере, с Мисс Уискерс все в порядке, — сказал мистер Паркер-Рот, закрывая дверь.
Энн непонимающе уставилась на мужчину:
— Мне плевать на состояние здоровья этой глупой кошки. Куда пошла леди Данли?
— К Мелинде Фолуэлл. Она живет в доме номер сорок пять.
— Кто эта Мелинда Фолуэлл, и почему вы тоже не уходите?
Стивен взял ее за руку.
— Мелинда Фолуэлл — вторая по значимости лондонская сплетница. Вторая после леди Данли. А не ухожу я, потому что нам надо обсудить нашу помолвку. — Он пошел по коридору, открывая двери и заглядывая в них. — Вот, эта комната прекрасно подойдет.
Стивен потянул Энн за собой в комнату, которую Хоббс, днем раньше показывавший дом, назвал восточной.
Она же называла ее гаремом. Комната была обставлена низкими изящными кушетками и изобиловала огромными подушками. Тонкие полосатые занавески свисали с потолка вдоль стен, и создавалось впечатление, что находишься в гигантском шатре.
Мистер Паркер-Рот взял с каминной полки бронзовую статуэтку и принялся ее внимательно рассматривать.
— Интересные у вас украшения, леди Энн.
— Здесь все так было, когда мы приехали, — буркнула она и взяла у него из рук статуэтку. Раньше она не обратила на нее внимания. Статуэтка изображала мужчину и трех женщин, и они… — Боже правый! — Она быстро засунула бронзовое непотребство за одну из кушеток. Как только ей удастся избавиться от новоявленного жениха, она немедленно тщательно изучит все безделушки и уберет неприличные, пока их не обнаружили близнецы. Эта комната должна была понравиться десятилетним сорванцам. — Очевидно, в семье моего отца увлекаются коллекционированием эротичных — я хотела сказать «экзотичных» — вещиц.
— Вероятно. — Настырный жених успел найти еще одну неприличную статуэтку на полке.
— Поставьте на место!
— Ну, не знаю. Пожалуй, она выглядит… возбуждающе, вы не находите? — Мистер Паркер-Рот обжег ее горячим взглядом и стал поглаживать большим пальцем выдающихся размеров грудь бронзовой женщины.
— Конечно же, нет! — Большую грудь ему придется поискать где-нибудь в другом месте.
Да и какое ей дело до большой или маленькой груди?! Как будто ей больше не о чем думать. Это же неприлично.
Но ее тело не считало подобные мысли неприличными. Маленькая грудь обрела почти болезненную чувствительность, словно мистер Паркер-Рот ласкал ее, а не бронзовую фигурку.
— Вы, по-моему, хотели что-то обсудить?
Он поставил статуэтку на полку и улыбнулся:
— Да, хотел. — Его голос звучал как грех. Да и выглядел этот мужчина живым воплощением греха.
«Он же Червовый Король, дурочка. Соблазнение — его второе имя».
Энн оглянулась в поисках массивного прочного дивана, за которым можно было бы спрятаться, но в этой чертовой комнате не было традиционной мебели. Тогда она схватила пухлую подушку и выставила перед собой, словно щит.
Стивен остановился в добрых двух футах от невесты и нахмурился:
— Ты же не боишься меня, Энн.
— Конечно, нет! — Господи, помоги ей! Беспокойство сделало его еще более привлекательным.
Она нисколько не боялась его. Она боялась себя.
Что с ней? Неужели она забыла, что бывает, когда тело одерживает верх над разумом? Десять лет назад она отправилась с лордом Брентвудом в сад барона Геддинга и вернулась обратно уже не девственницей. Разумные люди не повторяют подобных ошибок.
Хотя…Однажды утраченной девственности все равно нельзя лишиться еще раз.
— Я не причиню тебе боли. — На лице Стивена была искренняя тревога. — Я думал, ты знаешь об этом.
— Ты пьян.
Он покачал головой и поморщился:
— Уже нет. Протрезвел. Но даже пьяный я никогда бы не применил силу к женщине.
Понятно, что ему не приходилось этого делать. Женщины сами на него бросаются.
Энн уронила подушку на кушетку, чувствуя непонятное смущение.
— Ты хотел поговорить о фальшивой помолвке?
Стивен всмотрелся в ее лицо, потом пожал плечами и взъерошил волосы.
— Я действительно считаю, что это единственный способ спасти твою репутацию и не лишить твою сестру лондонского сезона.
У Энн появилось пренеприятнейшее чувство, что он прав. Ей было, в общем-то, наплевать на свою репутацию — чтобы что-то спасать, надо это иметь. Но она была готова драться когтями и зубами за право Эви выйти в свет, насладиться сезоном и, возможно, найти подходящего мужа.
— Если леди Данли будет держать язык за зубами, все обойдется.
Стивен закатил глаза:
— Да, если я обзаведусь крыльями, то буду летать над Темзой.
— Но…
— Но я уверен, что леди Данли и Мелинда Фолуэлл в этот самый момент рассказывают нашу историю — разумеется, под большим секретом — десятку-другому своих ближайших подруг. К вечеру о ней узнает весь Лондон.
— Нет.
— Да. Не надо хорошо знать Лондон, чтобы знать, как распространяются слухи. Их и в деревне хватает.
— Вы правы. — Хотя историю с Брентвудом удалось сохранить в тайне — вероятно потому, что о ней знали только два человека — он и она. Энн никому и никогда не рассказывала о своем падении, а Брентвуд, скорее всего, забыл о ней в тот самый момент, когда опустил ее задранное платье. Позднее она поняла, что является лишь одной из многих его побед.
Проклятие! Они только вчера приехали в Лондон, а она уже все испортила. Не слишком ли быстро?
— Эй! — Стивен похлопал Энн по плечу. — Не надо грустить. Прорвемся.
Энн вымученно улыбнулась.
Он погладил ее по щеке.
— Будет легче, если все будут считать, что мы любим друг друга. Поскольку леди Данли стала свидетельницей довольно-таки пылкой сцены, нам стоит намекнуть на существующую между нами страсть. Сдержанность, конечно, необходима, но все же надо постараться создать впечатление, что как только окружающие нас люди отвернутся, мы сразу окажемся в объятиях друг друга.
— Как, по-твоему, этого добиться?
