Розалинда Лейкер - Золотой тюльпан. Книга 2
— Я не знала, что делать, когда услышала от Питера ван Дорна, что Гетруд — предательница и сбежала, спасаясь от правосудия, — воскликнула Клара. — Я думала, у меня голова пойдет кругом, потому что я ужасно растерялась и испугалась, но Вейнтье поддержала меня. Она сказала, что Гетруд сбежала и никогда не вернется, этот дом — мой. Если я не возражаю, она будет продолжать вести дела, предоставляя жилье путешественникам, при условии, что будет жить здесь вместе со своим мужем после женитьбы. — Она лучезарно улыбнулась и хлопнула покрытыми мукой ладонями. — Я так счастлива, Франческа. Мы с Вейнтье — партнеры, и мне позволено помогать. У нас останавливаются только добропорядочные путники, уважаемые мужчины и — очень часто — супружеские пары, которых присылает владелец таверны Мехелин, и все идет хорошо.
Было заметно, что Клара не была теперь такой забитой от постоянного страха перед упреками и язвительными замечаниями Гетруд, которая считала ее неспособной хоть что-то выполнить должным образом. Сейчас она стала сама собой, просто получив возможность делать все, что могла, включая и возню с пирожками, а Вейнтье только хвалила ее там, где Гетруд изливала потоки презрения.
Франческа открыла кошелек и вытащила обручальное кольцо Людольфа.
— Алетта захватила его вместе с остальными моими безделушками и пожитками, когда забирала их отсюда после того, как меня отправили в исправительный дом. Оно должно было бы принадлежать Гетруд, а не мне. Поскольку дом вместе со всем, что в нем, перешел к тебе, мне хотелось бы отдать и это кольцо. Береги его на черный день. Мне приятно будет думать, что оно сможет принести какую-то пользу.
Клара пришла в восторг и позвала Вейнтье. Горничная также высказала свою благодарность.
— Я присмотрю, чтобы юффрау Клара сберегла кольцо. Мы прекрасно заживем здесь, так как ни я, ни мой будущий муж не боимся тяжелой работы. Надеюсь, у вас тоже все пойдет хорошо, госпожа. Вы заслужили благополучие после всего, с чем вам пришлось мириться в этом доме.
Франческу не отпустили, пока она не попробовала один из великолепных Клариных пирогов с вишней. Отношение Вейнтье к Кларе напоминало заботу племянницы о пожилой тетушке. Франческа видела только обоюдную выгоду от таких отношений.
Еще одним приятным известием для Франчески явилось то, что Алетта снова постоянно рисовала. Хотя в ее работах чувствовалась явная необходимость обучения, в них присутствовала та самая жизненно важная сила, дающая художнику власть над светом, цветом и движением. Сейчас Франческа своим более опытным глазом заметила, что сестра никогда не станет великой художницей, но достойна звания мастера. Алетте предстояло начать ученичество на следующий день после общения Франчески с членами комитета Гильдии.
— Мастер Вермер сказал, что должен увидеть, как одна ученица благополучно войдет в число мастеров, прежде чем он начнет работать с другой, — объяснила Алетта.
Когда пришел этот важный день, Франческа — благодаря щедрости Константина и своей сестры — надела новый наряд. Поля широкополой соломенной шляпки с белыми лептами с одной стороны загибались вверх, а платье было из шелка цвета спелой земляники. Глубоко вздохнув, она распрямила плечи и вошла в большой зал, где ее ждали президент и сановники Гильдии. Они сидели за длинным столом лицом к ней. Один-единственный стул со спинкой пониже, чем у их кресел, стоял перед столом. Шесть ее картин были закреплены на мольбертах, а рисунки и гравюры лежали на столике сбоку.
Президент — седой мужчина в бархатной шапочке и темно-красной мантии — приветствовал ее.
— Добрый день, юффрау Виссер. Прошу вас сесть. — Он указал на стул и, когда девушка села, продолжил: — Ваши работы вызвали у всех нас интерес. Есть ряд вопросов, которые мы хотели бы задать вам.
Это не было суровым испытанием. Они говорили с ней о технике живописи и выборе темы, и ее ответы, казалось, удовлетворяли их. Наконец, все встали, Франческа тоже поднялась со стула, и президент взял пергаментный свиток, с которого на ярко-красной ленточке свисала печать Гильдии.
— Юффрау Франческа Виссер, я вручаю вам документ о вашем мастерстве и принадлежности к Гильдии Святого Луки. Примите мои самые искренние поздравления. Вы родились в Амстердаме, но навсегда останетесь дочерью Делфта.
— Это большая честь для меня.
Франческа приняла от него документ и присела в глубоком реверансе. Растерявшаяся от счастья, она выслушала поздравления остальных членов комитета и легкой походкой вышла из зала. В приемной добавились поздравления ожидающих ее Яна с Катариной, а также Алетты с Константином. Через час ее работы вернулись в студию Яна, и Франческа с радостью подписала все картины, соединив подпись с крошечным тюльпаном насыщенного золотистого цвета. Он был настолько мал, что увидеть его можно было только пристальным взглядом, но острые глаза Алетты заметили незначительное отличие в цвете, выбранном сестрой.
— Почему золотой? — спросила она. — Он был кремового цвета, когда ты ставила свою подпись на портрете Людольфа.
— Он символизирует новое начало и связь с определенным временем, когда я видела тюльпаны, позолоченные рассветом.
Алетта не стала задавать больше вопросов. Что бы ни таилось за словами Франчески, это принадлежит только ей и человеку, которого она любит.
Франческа множество раз перечитывала любовное письмо Питера. Он советовал ей ехать домой в Амстердам сразу после того, как она получит титул мастера, и она начала готовиться к отъезду из Делфта. Алетта была против.
— Наверняка здесь в Делфте тебе меньше грозят опасности войны. Каждый день мы слышим о дальнейшем продвижении французов к Амстердаму.
— Питер никогда не дал бы такого совета, не будь он абсолютно уверен, что это — лучший вариант. В любом случае, я хочу поехать домой к отцу и Марии. Я нужна им сейчас, когда Сибиллы нет с ними.
— Я поехала бы с тобой навестить их, но не могу рисковать — вдруг ход боевых действий отрежет меня от Константина.
— Конечно. Твой долг — оставаться рядом с ним и извлечь как можно больше пользы из занятий с мастером Вермером.
Прощаться с сестрой и с Вермерами было тяжело. Дети нарисовали картинки и приготовили ей небольшие подарки, две старшие девочки подарили вышитый кошелек и закладку для книг. Затем она осталась на несколько минут наедине с Яном в студии. Он собирался начинать новую картину под названием «Аллегория веры». Франческа не сомневалась, что новая работа будет столь же прекрасна, как и все остальные.
— Прошло немало времени с тех пор, как я, впервые появилась здесь, — сказала она Яну. — Если бы вы не приняли меня в ученицы, я, возможно, так и не стала бы художницей в полном смысле этого слова.
