Элизабет Стюарт - Великодушные враги (Право на измену)
— Пойдем, — Александр сжал ее руку. — Лайл Барроу — мой самый близкий друг, он заменил мне отца с тех пор, как мне было десять лет. Кстати, именно он взял на себя все необходимые хлопоты, касающиеся твоего отъезда. Я не доверил бы тебя никому другому, любовь моя.
Заглушив в сердце ропот и желание умолять его еще хоть немного отложить отъезд, Джонет сказала лишь одно:
— Обещай, что придешь попрощаться со мной. Ради всего святого, не уезжай, не сказав мне ни слова!
Он отодвинул скамью и поднялся, заставив ее подняться вместе с собой.
— Обещаю, милая. Я причинил тебе столько горя, что уж в такой просьбе никак не могу отказать.
Александр представил ее Лайлу Барроу, чье звание, что-то вроде официального представителя британского двора, ускользнуло от ее внимания. Лайл выглядел очень усталым, но пожал ей руку и одарил обаятельной улыбкой. И все же, несмотря на бросающуюся в глаза усталость, на обаяние и внешнее дружелюбие, Джонет почувствовала, что он видит в ней противника и оценивает ее силы и влияние в этом качестве.
— Алекс, у Лайла есть для тебя новости, — сказала графиня. — Да, кстати, он разыскал твою мать, она гостит у своих друзей в Йорке.
Диана направила мужчин в небольшую уединенную комнату в самом конце длинного коридора.
— Я пришлю тебе чего-нибудь поесть, Лайл. Сможешь перекусить за разговором. И не беспокойся о леди Дуглас, Алекс, я о ней позабочусь. Нам еще многое предстоит сделать, одеть ее и снабдить всем необходимым.
Никто не подталкивал Джонет, но — словно ведомая какой-то неизвестной силой — она слепо последовала за Дианой по винтовой лестнице в свою комнату. Бросив взгляд на постель, она тотчас же отвела глаза. Любое напоминание об Александре могло вызвать слезы.
Диана налила бокал вина. Повернувшись, она протянула его Джонет.
— А ну-ка, выпейте. У вас такой вид, будто вы сейчас рухнете в обморок.
Джонет молча повиновалась. По крайней мере, теперь хоть было, куда смотреть и чем заняться.
— Черт побери, я же предупреждала Алекса на ваш счет! Я ему говорила, что вы не поймете. Но он никогда раньше не имел дела с невинными девушками, и ему страшно захотелось позабавиться с девственницей. Ну а теперь, похоже, вы собираетесь закатить на прощание душераздирающую сцену. Он как ни в чем не бывало отправится в путь, мужчины всегда так поступают. А вот мне придется подбирать побитые черепки.
— Уверяю вас, госпожа графиня, за мной ничего подбирать не придется! — возмущенно воскликнула Джонет.
Диана кивнула.
— Так-то лучше. Хоть краска на лице появилась.
Повернувшись, она налила второй бокал и поднесла его к губам.
— Неужели вы и вправду думали, что это надолго? Что у такого человека, как Александр, может быть что-то серьезное с таким ребенком, как вы?
— Нет, я знала, что это будет ненадолго, — сумела выговорить Джонет, и голос у нее не задрожал. — Он с самого начала честно предупредил меня об этом.
Диана отпила глоточек вина.
— Скажу вам по всей правде, Джонет, вы меня удивили. Вам удалось удержать Алекса куда дольше, чем я предполагала. Мне казалось — и я с самого начала сказала ему об этом, — что через день-два эта интрижка ему наскучит, но вот глядите-ка, неделя прошла, а он все еще не утратил интереса! Очевидно, все дело в новизне.
Она бросила выразительный взгляд на постель.
— Хочу быть с вами совершенно откровенной, дорогая, вы уж извините мне некоторую вульгарность, но, что касается красивых женщин, у Александра всегда был богатый выбор. Женщины со всей Европы, женщины с большим опытом. Обладающие — как бы вам объяснить? — обширными познаниями и способностью к бесконечному разнообразию.
Диана улыбнулась поверх ободка своего бокала.
— Все же вы были, — она вновь улыбнулась, сумев вложить в свои слова оскорбительный смысл, — обольстительны… Весьма обольстительны. Он так сказал.
Джонет крепче сжала пальцами бокал. Пустота, которую она ощущала внутри, сменилась новым ощущением. Ей стало по-настоящему дурно.
— Еще один разумный совет на дорожку, милочка, и я ухожу. Вы приятно провели время, и вам крупно повезло, что вас приобщил к любви не кто-нибудь, а человек, по-настоящему знающий в этом толк. Однако не стоит заблуждаться и превращать прошедшую неделю в нечто большее, чем простое приключение. Это было бы неразумно. И для вас, и для Алекса.
Джонет встретилась с ней взглядом. Она все правильно поняла и оценила в тот первый вечер. Графиня была грозной соперницей.
— Вы его любите?
Диана снисходительно усмехнулась.
— Скажем так: мне нравится заниматься с ним любовью. Мы это делали много лет. И я намерена предаваться этому занятию еще долгое время после того, как вы станете для него не более чем приятным воспоминанием. Поразмыслите об этом, Джонет, когда Александр сегодня уедет. Поразмыслите об этом и благодарите Бога, что он отправляет вас во Францию.
* * *— Говорят, тебя ждали в Эдинбурге еще на прошлой неделе.
— Ты хорошо осведомлен, — усмехнулся Александр.
— Такая у меня работа.
Александр сел к столу, ногой подтолкнув второй стул Лайлу.
— Это ты верно заметил.
Вошел слуга, нагруженный подносом, уставленным пивными кружками, кувшином эля и едой, оставшейся от завтрака. Александр дождался, пока он не выйдет, потом налил две кружки эля, всеми силами стараясь казаться спокойным.
— А я слышал, что ты собирался остаться в Лондоне. Похоже, ты проделал весь этот путь в большой спешке. Надеюсь, новости того стоят.
Лайл с наслаждением отхлебнул эля.
— Думаю, стоят. И полагаю, ты со мной согласишься.
Александр ощутил внезапную сухость во рту, его сердце учащенно забилось.
— Ты говорил с Вулзи?
— Да.
— И что же?
Лайл внезапно рассмеялся, торопясь поделиться с другом общим торжеством.
— Ты оказался прав, Алекс! Было такое письмо! И старый лис его сохранил. Письмо все еще у него.
Александр откинулся на спинку стула. Для него наступил долгожданный миг ликования, сладчайшая минута всей его жизни. После стольких лет страданий, мук, унижений имя Гэвина Хэпберна будет очищено от клеветы.
— Покажи, — сказал он тихо.
— Вот тут есть загвоздка. Вулзи не выпустит письма из рук, пока Яков не будет доставлен в Лондон.
Разочарование было столь жестоким, что Александр едва сумел овладеть собой. Он встал, с грохотом оттолкнув свой стул.
— Чтоб ему гореть в аду! Так и передай. С моими наилучшими пожеланиями.
— Неужели ты думал, что Вулзи выпустит из рук свой главный козырь?
Александр прищурился.
