Мэрилайл Роджерс - Шепот в ночи
— Я совершила страшное зло, набросившись на леди Элис, но я никогда, никогда не желала зла графу.
Руки Арлена побелели от усилия, с которым он ухватился за железные прутья. В ее словах ему послышалась непроходящая страсть к графу. Но это ничуть не уменьшало его гнева против этой потрясающе глупой девчонки. Наверное, этот недуг заразен. Чем иначе объяснить, что такое ничтожное, такое неверное, а главное, такое безнравственное существо уже давно поглощало все его чувства и мысли. Да, это, должно быть, серьезный недуг, и, несмотря на невыносимую боль, от него необходимо излечиться.
Свет единственного факела, который Арлен воткнул в кольцо, вделанное в каменную стену, почти не мог бороться со всепоглощающей чернотой подземелья. Он освещал лишь маленькое, едва различимое пространство и никак не обнаруживал молчаливого наблюдателя в другой камере, о присутствии которого не подозревала эта пара, занятая своими переживаниями.
Тэсс поднялась из серой мглы и придвинулась к человеку, волосы которого, казалось, пылали тем же огнем, с которым он бросал свои страстные осуждения.
— Я не хотела никому причинить зло. Правда, не хотела.
Она умоляющим жестом схватила руки своего неожиданного посетителя, отчаянно цепляясь за последнюю возможность убедить его в том, что ее слова искренни и честны.
— Меня принудили совершить это зло. В противном случае я должна была поплатиться своей жизнью.
Тэсс стала перечислять длинный список своих злодеяний, совершенных за истекшие недели, но Арлен воспринимал ее слова только как никчемное оправдание последнего покушения. Его губы с презрением искривились. Все ее сказки, как всегда, полны обвинений других людей. По-видимому, ложь настолько вошла у нее в привычку, что она считает возможным сочинять все новые и новые истории, достаточно правдоподобные, чтобы свалить на других свои преступления? Уж не хочет ли она еще больше запятнать доброе имя графа этой новой ложью?
По выражению лица Арлена Тэсс поняла, что он не поверил ее словам.
— Нет, я не стараюсь оправдать совершенное мною зло, свое злобное чувство, с которого началось мое падение. Я признаю совершенные мной преступления и не оправдываю их. Я должна это признать. Я также признаю, что, не соверши я свое первое зло, этот господин из Кенивера не сумел бы поймать меня в свою ловушку и заставить служить себе. Но хоть Уолтер и дал мне кинжал, чтобы убить графа, я бы никогда не совершила такого злодейства! Клянусь в этом святым крестом.
Наверное, даже Тэсс не посмела бы лгать, давая такую страшную клятву. Она все же побоялась бы гнева Божия. В смиренном молчании, которое немного смягчило сердце Арлена, она проливала безутешные слезы. Он и сам был очень невысокого мнения об этом господине из Кенивера и вполне мог поверить, что тот способен силой подчинить женщину своей воле. Возможно, Уолтер действительно причастен к преступлению. Он видел отполированный серебряный кинжал, когда его подняли с покрытого камышом пола в зале. Это была очень дорогая вещь и не могла принадлежать Тэсс. И все же… Лицо Арлена напряглось. Не важно, откуда появилось это оружие. Оно было у нее в руках. Только что она клялась, что невиновна в покушении на графа. Тот факт, что она сделала это непреднамеренно, ничуть не уменьшает то зло, которое она совершила.
— Нет. — Его голос был резким, но уже не таким безжалостным, как раньше. — Ты не хотела причинить вред графу, но ты не можешь отрицать, что собиралась ударить его супругу. Не можешь. Все в зале были свидетелями твоего нападения.
Тэсс смотрела в глаза Арлену и видела, что у нее нет никаких надежд на то, что он поверит ее оправданиям. Она заговорила совершенно ровным, невыразительным голосом, как бы подчеркивая свой приговор:
— В беспричинном гневе я совершила то, что ничем нельзя оправдать, как бы ни было глубоко мое сожаление.
Не веря этим словам, Арлен покачал головой и двинулся прочь. Тэсс отчаянно вцепилась ему в руки и голосом, рвущимся из глубины души, возобновила прерванные мольбы:
— Ты должен поверить мне, молю тебя. Если мне не поверит никто, мне все равно. Но ты должен! Пожалуйста, Арлен, пожалуйста!
До того момента, как она поняла, что молодой стражник, в котором она вдруг увидела настоящего мужчину, уже никогда больше не сможет относиться к ней хорошо, Тэсс не осознавала, как важно для нее его мнение. Ее руки упали, и она снова опустилась на сырую солому, пряча в ней голову от стыда, а Арлен взял факел и, не оборачиваясь, зашагал прочь.
Глава девятнадцатая
Не в силах вырваться из плена утреннего сладкого сна, Элис прильнула к теплому телу, не забывая даже во сне о счастье быть рядом с ним. Почувствовав, как он покрывает поцелуями ее каштановые локоны, она чуть улыбнулась и прижалась мягкими губами к твердой груди.
— Я рад, что наконец-то ты проявила желание разделить ложе со своим мужем.
Тихие слова гулко отозвались в груди, к которой Элис прижималась щекой. Они окончательно разбудили ее, и к ней вернулись воспоминания и… тревога.
Желая убедиться, что больной чувствует себя значительно бодрее после того, как Клева дала ему сильный успокоительный отвар, Элис с сонным видом приподнялась на локте. Ее усилие было вознаграждено белозубой улыбкой Дэйра, которая даже в этот ранний час наступающего дня обладала той же силой и заставила ее почувствовать слабость во всем теле.
— Очевидно, чтобы завоевать твою благосклонность, нужно получить ранение, защищая тебя. — Дэйр потянул блестящий локон, чтобы привлечь ее губы поближе к своим и наградить их коротким обжигающим поцелуем.
Несмотря на то, что они женаты и не один час посвятили утехам любви, Элис вспыхнула. Действительно, прошлой ночью в первый раз она сама скользнула в постель рядом со спящим тяжелым сном раненым… но не в последний.
— Я сожалею, что не смог приветствовать тебя за твой доблестный поступок, как ты того заслуживала.
Дэйр снова поцеловал ее, на этот раз более настойчиво, и возобновил свои упреки по поводу питья, так цепко державшего его в плену сна, что он осознал ее присутствие, только проснувшись утром.
— А все это мерзкое питье, что я выпил по настоянию Клевы, несмотря на его отвратительный вкус. Я согласился только потому, что она напомнила мне о моем долге восстановить как можно скорее силы для защиты близких.
Эти слова вернули Элис в мир опасности, нависшей над ними и грозящей вырвать Дэйра из ее объятий. Они остудили радость, вызванную его нежным поддразниванием.
— Нет, ненаглядная, — мгновенно поняв по выражению лица ход ее мыслей, Дэйр разгладил пальцем морщинку, появившуюся между изящно выписанными бровями, — не позволяй нашим врагам торжествовать победу и лишать нас драгоценной радости в те моменты, когда мы одни.
