Бертрис Смолл - Невольница любви
Дверь снова открылась, и на пороге показался король. Деверелл поспешно вскочил и поклонился. Губы Карла дернулись в легкой усмешке, но голос и лицо оставались серьезными.
— Я потолковал со своими советниками, виконт, — начал он. — Все согласились, что исповедь, привезенная вами, — подлинная. Учитывая печальную репутацию вашей мачехи, вполне возможно, что все было так, как описал ваш несчастный брат. Мы, конечно, сожалеем о его смерти, но такова воля Господня. Кроме того, многие уверяют, что хотя в молодости вы были довольно легкомысленны, но никак не склонны к насилию. Вас также никто не мог упрекнуть в недостатке разума, и, зная о дурной славе леди Клинтон, никто и помыслить не может, что вы способны лишить жизни человека из-за женщины, так легко дарившей свою благосклонность. Мы понимаем страх, побудивший вас бежать и скрыться, пред лицом, казалось бы, неопровержимых улик. Толченое стекло и нарубленный конский волос. Интересный способ.
— Говорят, широко распространенный в Неаполе, — пояснил Деверелл.
— Вот как? Да, я и забыл — ваша мачеха родом из этого города! Разумеется, никто ничего не заподозрил бы. Вероятно, побег был наиболее верным решением. Зато на вашу долю выпало немало сказочных приключений. Думаю, жизнь в Глостершире покажется вам весьма тоскливой после всего, что вам пришлось пережить. Вы собираетесь жениться? — осведомился монарх.
— Да, ваше величество, если меня помилуют.
— Если? Кровь Христова! Неужели я ничего не объяснил! Ну да, иначе вы не спросили бы! С вас сняты все обвинения, виконт Туайфорд. Мой секретарь уже пишет указ, дабы не произошло никаких недоразумений с шерифом графства. Ну а теперь признайтесь: наверное, какая-нибудь хорошенькая плутовка ждала вас все эти годы?
— Нет, милорд, боюсь, в юности, пускаясь во всяческие сумасбродства, я не думал о том, что когда-то придется вступить в брак и иметь наследников. Однако теперь пора начинать поиски. Еще будучи при дворе, я увидел настоящую маленькую красавицу, которая теперь выросла и стала невестой, если уже не вышла замуж. Ее зовут леди Индия Энн Линдли.
— Высоко метите, милорд, — заметил Карл. — Леди Линдли — единокровная сестра моего племянника и богатая наследница. Однако припоминаю, что она довольно ветрена и никак не выберет себе супруга. По-моему, родители увезли ее в Шотландию. Но я не слышал о ее замужестве, иначе мой племянник не преминул бы меня известить. Он сейчас при дворе. Кстати, ей уже лет двадцать. На вашем месте я взял бы жену помоложе.
— Советы вашего величества поистине неоценимы, — уклончиво откликнулся Деверелл и извлек из камзола два бархатных мешочка. — Покорнейше прошу ваше величество принять это в дар от верного слуги. — Он протянул первый мешочек из пурпурного бархата. — А это умоляю передать ее величеству, — добавил он, отдавая второй, из белого бархата.
Карл Стюарт долго любовался булавкой в виде трех филигранных перьев червонного золота, как бы скрепленных круглым алмазом, прежде чем приколоть ее к своему камзолу.
— Прелестная вещица, милорд, — похвалил он, вытряхивая на ладонь содержимое второго мешочка. — Для человека, так долго пребывавшего вдали от Англии, вы прекрасно разбираетесь в пристрастиях моей жены, — невольно усмехнулся он. — Она по достоинству оценит ваш подарок.
И старательно спрятал усыпанное рубинами и жемчугом распятие тонкой работы на золотой цепочке. В комнату вошел секретарь с пергаментным свитком, скрепленным королевскими печатями. Король поставил размашистую подпись.
— Теперь вы можете ехать домой, милорд. С Богом, — кивнул он.
Деверелл покинул Лондон в тот же день и неделю спустя, впервые за одиннадцать лет, увидел Окстон-Корт. Отец, не скрываясь, лил слезы при свидании с сыном, которого считал навеки потерянным. Мачеха билась в истерике, узнав о смерти Адриана, но позже прокралась в спальню пасынка, чтобы, как в прежние времена, соблазнить его. Однако Деверелл отверг продажные ласки, высказав все, что скрыл от отца, и объяснив, что король знает правду о смерти лорда Джефферса и, если что-нибудь случится с наследником графа Окстона, ее повесят.
Мариелена Ли особенным умом не отличалась, однако сообразила, что перед ней уже не прежний доверчивый мальчишка, а опасный и сильный противник. Впервые в жизни она до смерти перепугалась и с этой минуты всячески старалась не попадаться ему на глаза, а при редких встречах вела себя тише воды, ниже травы.
Отец скончался месяц спустя, измученный долгими страданиями, но со спокойной душой, зная, что титул и поместья перейдут к любимому сыну. Мачеха тряслась от страха, не зная о своей участи. Но вскоре в Окстон-Корт прибыл королевский гонец с приказом о вечном изгнании вдовы Чарлза Окстона.
— Вы получите ежегодное содержание, которое будет выплачиваться банкирским домом Беньямино Кира. Можете каждый квартал являться туда за деньгами, — холодно сообщил мачехе Деверелл. — Радуйтесь, что я не прикончил вас за все, что вы сотворили с моей семьей. И отец, и несчастный брат прожили бы спокойно и счастливо еще много лет, если бы не ваши гнусные интриги. Разрешаю взять с собой одежду и украшения, но только те, что подарены вашим покойным мужем.
Перед отъездом Деверелл лично обыскал багаж мачехи под злобным взглядом ее служанки Софии, сморщенной старой карги, привезенной когда-то из Неаполя. Его предположения оказались верны: бесчестная дрянь ухитрилась захватить с собой часть фамильных драгоценностей и пару серебряных подсвечников, подаренных его предку королем Генрихом VIII. София осыпала его цветистыми итальянскими проклятиями, но Деверелл невозмутимо велел обеим убираться. Они доехали до Лондона, а там сели на корабль, идущий в Неаполь. Представитель банкирского дома Кира лично проводил их на борт и не ушел с пристани, пока судно не поплыло вниз по Темзе.
С мачехой покончено раз и навсегда. Оставалось разделаться с лживой, неверной тварью, Индией Линдли. Деверелл обратился к ее отчиму через посредников и, к своему удивлению, получил немедленное согласие на брак. В свою очередь, он без споров принял все условия герцога, потребовавшего, чтобы богатство Индии осталось в ее руках и полном распоряжении. Приданое оказалось вдвое больше, чем он ожидал, но лишь для того, чтобы узнать, как долго может испытывать терпение будущего тестя, Деверелл потребовал жеребца-производителя и одиннадцать чистокровных кобыл, которых Гленкирки разводили на конефермах в Ирландии и Куинз-Молверн. Его требования немедленно удовлетворили, контракты подписали, приданое отправили жениху и, не откладывая, заключили брак по доверенности. Несколько недель назад невеста покинула Шотландию, и ее прибытие в Окстон-Корт ожидали со дня на день.
