Анн Голон - Анжелика. Мученик Нотр-Дама
В адском танце, подскакивая, корча страшные рожи и делая непристойные жесты, он закружился вокруг оцепеневшей от ужаса жертвы.
Затем из мрака вывалилось, ухмыляясь, второе чудовище — кривоногий горбун. Колени его соприкасались, а стопы и бедра были разведены так, что существо могло передвигаться только прыжками.
Но самым страшным было лицо с омерзительным кроваво-красным наростом.
— А-а-а-а!
В хрипе, который вырвался у монаха, не осталось ничего человеческого.
— А-а-а-а!.. Демоны!
Его длинная фигура внезапно согнулась пополам, и он упал на колени на грязной мостовой. Глаза Беше вылезли из орбит, лицо пожелтело. Рот раскрылся в гримасе ужаса, обнажив стучащие гнилые зубы.
Очень медленно, словно во власти кошмарного сна, монах воздел костлявые руки, сложив ладони вместе.
Он с трудом мог пошевелить языком. Наконец он проговорил:
— Сжалься… Пейрак!
Это имя, униженно произнесенное монахом, ножом резануло Анжелику по сердцу. Она дико закричала:
— Убей его! Убей!
И, сама того не замечая, вцепилась зубами в плечо Николя.
Он рывком освободился и вытащил тяжелый тесак мясника, служивший ему оружием.
Внезапно на улице наступила мертвая тишина.
Послышался голос Баркароля:
— Готов!
Тело монаха наклонилось набок и повалилось у стены.
Бандиты подошли ближе. Главарь поднял голову Беше: его челюсть отвисла, рот был разинут в последнем безумном вопле. Глаза уставились в одну точку и уже начинали стекленеть.
— Подох! — произнес Весельчак.
— Да ведь его и пальцем не тронули! — воскликнул карлик. — Ведь правда, Погремок, мы до него и не дотронулись? Мы только строили рожи, чтобы попугать его хорошенько.
— Ты вроде перестарался. Он от этого и подох… Подох от страха!
Распахнулось окно. Дрожащий голос спросил:
— Что происходит? Кто здесь кричал о демонах?
— Сматываемся, — скомандовал Весельчак, — нам здесь больше нечего делать.
На следующее утро, когда прохожие обнаружили бездыханное тело монаха Беше без синяков и ран, парижане вспомнили о словах колдуна, сожженного на Гревской площади:
— Конан Беше! Через десять дней я жду тебя на Божьем суде!
Они взглянули на календарь и убедились, что дата совпала. А жители улицы Вишневого Сада, что близ Арсенала, испуганно крестясь, рассказывали об ужасных криках, разбудивших их среди ночи.
Пришлось заплатить двойную цену могильщику, который согласился похоронить проклятого монаха. А на камне выбили такую эпитафию: «Здесь покоится отец Конан Беше, реколлет[92], умерщвленный демонами в первые дни февраля 1661 года».
А банда известного преступника Николя Весельчака остаток ночи развлекалась в кабаках.
Они удостоили своим визитом все злачные места от Арсенала до Нового моста. Среди них была бледная женщина с распущенными волосами, которую они буквально заставляли пить.
Анжелика выпила столько, что не держалась на ногах, и ее неудержимо рвало. Она прислонилась лбом к стене, и в голове ее родилась и мучительно звенела единственная мысль: «Падение! Падение!..»
Николя властно повернул ее к себе и оглядел с удивлением и беспокойством:
— Тебе плохо? А мы еще и не выпили, как следует… Нужно было отпраздновать нашу свадьбу…
Но, увидев, что Анжелика даже не открывает глаза, и поняв, что она совсем без сил, он взял ее на руки и вышел на улицу.
Ночь была холодной; но на груди Николя ей было тепло и безопасно.
Грязный Поэт, примостившийся между копыт бронзовой лошади, видел, как великан-бандит легко, словно куклу, несет женщину с распущенными светлыми волосами.
Когда Весельчак вошел в просторный зал у подножия Нельской башни, там грелась у огня компания нищих и нищенок. Одна из женщин с воплем вскочила и бросилась на него:
— Подонок! Ты взял другую… Наши все мне рассказали. А я в это время убивалась с бандой извращенцев-мушкетеров… Я тебе за это пущу кровь, как свинье, и ей тоже!
Николя спокойно поставил Анжелику на ноги, прислонив к стене.
Затем махнул кулачищем, и девушка, набросившаяся на него, упала.
— Теперь слушайте все, — произнес Николя Весельчак, — вот эта девчонка (он показал на Анжелику) — она МОЯ, и больше ничья. Тот, кто посмеет тронуть хотя бы волос на ее голове, кто посмеет затеять с ней ссору, будет иметь дело со мной. Вам известно, что это значит!.. Что до маркизы Польки… — тут он схватил девушку за кофту и пренебрежительно подтолкнул ее к группе картежников, — …делайте с ней, что хотите!
После этого торжествующий Николя Мерло, бывший пастух из Пуату, превратившийся в волка, повернулся к той, которую всегда любил и которую ему сегодня возвращала судьба.
Глава 25
Противостояние Николя и Анжелики. — «От тебя все отказались». — Заснуть! Забыться!.
ОН снова взял ее на руки и начал подниматься в башню. Он шел медленно, чтобы не споткнуться, потому что винные пары затуманили его мозг. И эта медлительность делала восхождение едва ли не торжественным.
Анжелика полностью расслабилась в его сильных руках. Ее голова немного кружилась, словно в такт поворотам винтовой лестницы.
Пройдя последний лестничный марш, Николя Весельчак ударом ноги распахнул дверь, ведущую в свою сокровищницу. Он подошел к убогому ложу из кучи плащей, бросил на него Анжелику, точно мешок, и воскликнул:
— Наконец-то мы вдвоем!
Эта грубость и торжествующий мужской смех словно пробудили Анжелику от того оцепенения, в которое она впала после посещения последней таверны. Ее вырвало, после чего она вскочила, бросилась к окну и, сама не зная почему, вцепилась в решетку.
— Ну и что ты имеешь в виду, болван, — вне себя от злости крикнула она, — когда говоришь: «Наконец-то мы вдвоем»?
— Я… ну… я имею в виду, — бормотал окончательно сбитый с толку Николя.
Она обидно расхохоталась.
— Неужели ты вообразил, что станешь моим любовником, ты, Николя Мерло?
Двумя бесшумными шагами он приблизился к ней, его лоб пересекла угрюмая складка.
— Нет, не вообразил, — жестко сказал он, — я в этом уверен.
— Посмотрим.
— Уже видим.
Она не удостоила его даже взглядом. Их лица едва освещал красный огонек костра, разведенного лодочником на берегу у подножия башни. Николя глубоко вздохнул.
— Слушай, — сказал он тихо, но с угрозой, — я объясню тебе еще раз, только потому, что это ты, и постарайся меня понять. Ты не имеешь права отказывать мне. Я дрался за тебя. Я убил того, кого ты просила прикончить. Нас соединил Великий Кесарь. Все воровские законы соблюдены. Ты моя.
