Кристина Додд - Наперекор всем
Мэриан, остановившаяся в дверях башни, круто развернулась:
– Клянусь Богом, Сесили!
Довольная, что наконец-то сумела обратить на себя внимание и вызвать сильные чувства, Сесили злорадно усмехнулась:
– Откуда я знаю, что это сын, спросите вы? Ходила к ведьме в деревню, и она сказала, что именно я стану причиной падения Уэнтхейвена. Он будет спать со мной, родится ребенок, а после борьбы и страданий все уладится.
На этот раз Мэриан не смогла сдержать раздражения:
– Надеюсь, ты не заплатила ей. – Подбородок Сесили задрожал. – Сесили, я хотела бы, чтобы ты рассказывала мне о том, что делаешь. Как ты могла представить, что Уэнтхейвен, с его безмерным честолюбием и невероятными амбициями, с его жаждой власти, женится на одной из незаконнорожденных кузин собственной жены? – По щекам Сесили поползли слезы. Она тихо всхлипнула. – Не хотелось бы обижать тебя, но именно я наследница Уэнтхейвенов. Поместье принадлежало моей матери и должно перейти к ее прямым потомкам. Замок уже принадлежит мне, хотя Уэнтхейвен и управляет им от моего имени и как мой опекун. Он может жениться еще много раз и иметь сколько угодно детей, но земли и усадьба никогда ему не достанутся. – Мэриан обвила рукой трясущиеся плечи девушки. – Уэнтхейвену просто нравится быть хозяином. Он мог взять другую жену, увеличить свое богатство и упрочить влияние, обвенчавшись с богатой наследницей из могущественного дома, но не сделал этого… полагаю, из-за моей матери.
Сесили громко зарыдала.
– Пойдем в комнаты графини. Я позабочусь о Лайонеле, а ты ложись и подними ноги повыше, а потом мы вместе подумаем, что сделать для тебя.
Сесили мгновенно отпрянула.
– Не позволю, чтобы меня выдали замуж насильно. Хочу, чтобы Уэнтхейвен увидел своего сына. Как только он посмотрит на него, не сможет устоять.
– Уэнтхейвен с замечательной легкостью противится детскому очарованию. – Мэриан слегка подтолкнула Сесили в спину по направлению к каменным ступенькам, спиралью уходившим в темноту. – Во всяком случае, там, где это касалось меня и Лайонела.
– Вы напоминаете ему графиню. А Лайонел – не его настоящий внук.
Мэриан замерла.
– Что ты сказала?
Оказавшись наконец на верхней площадке, Сесили зловеще усмехнулась:
– Думали, я не знаю? У вас никогда не было ребенка. Этот мальчик – не ваш сын, его мать – Элизабет.
Мэриан одолела оставшиеся ступеньки и вцепилась в руку Сесили.
– Это Уэнтхейвен сказал тебе?
Сесили потупилась, как напроказившее дитя:
– Я поведала ему о своих подозрениях, и мы сравнили факты. Вместе…
– Забудь обо всем, что знаешь, или думаешь, что знаешь. Ты должна заботиться только о своем ребенке, и если замешана в замыслы Уэнтхейвена, тогда страдания ждут не только тебя, но еще многих.
– Вы не считаете, что Уэнтхейвен выйдет победителем?
Вспомнив Генриха, преданных ему людей, неизменную верность Гриффита, Мэриан покачала головой.
– Ну а я другая, – вскинулась Сесили. – И верю Уэнтхейвену, понимая его устремления. – Сесили расправила плечи и на секунду показалась прежней, веселой и жизнерадостной. – Я пойду за ним до конца.
– Возможно.
И, решив пока оставить эту тему, Мэриан толкнула дверь и ступила в комнату графини.
Дом. Он пах, выглядел и ощущался домом. И Мэриан, несмотря на опасность, немного расслабилась. Она не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так легко. Должно быть… это… да, в Уэльсе.
Мэриан виновато встрепенулась. В Уэльсе с ворчливым Рисом и нежной Энхарад. С Артом и Гриффитом, еще живыми и здоровыми.
Слезы переполнили глаза, слезы, которые она, сама того не подозревая, все это время сдерживала. Лайонел протянул ручонку и погладил ее по щеке. Сесили с любопытством взглянула на нее. И уют комнаты окутал Мэриан словно покрывалом.
Лайонел, казалось, тоже это почувствовал, потому что захотел на пол. Мэриан, растирая усталые руки, молча наблюдала, как малыш исследует комнату, прикасаясь к вещам маленькими пальчиками, а иногда даже улыбаясь, узнавая знакомое окружение. Наконец он подошел и встал перед матерью.
– Гриффит?
Это было первым словом, которое мальчик произнес с той минуты, когда его спасли.
– Гриффит? – снова спросил он.
– Гриффита нет. Не сейчас.
– Ха! Никогда, – прошипела Сесили.
Мэриан предостерегающе-яростным взглядом уставилась на нее, и Сесили, вздрогнув, огляделась.
– Ненавижу эту комнату! Здесь холодно и дурно пахнет!
– Я открою окно, – пообещала Мэриан, вставая. – С тех пор как я ушла, здесь, наверное, никого не было. Просто тут пыльно. И в камине полно пепла.
Мэриан вымела золу, высекла искру кресалом и зажгла огонь, подкладывая щепки, пока пламя не разгорелось достаточно ярко. Но тут внезапно что-то блеснуло. Наклонившись, она увидела свою шпагу – острую, крепкую, ожидавшую ее руки. Мэриан подняла оружие и взвесила на ладони, вспоминая прошлое – прекрасное прошлое, когда она встретила Гриффита. Она поспешно опустила шпагу.
– Стань у огня, Сесили.
Та неуклюже повиновалась, не отрывая взгляда от пытавшейся немного прибраться Мэриан, и наконец ехидно заметила:
– И постель до сих пор не застелена. Точно, как вы ее оставили. – Мэриан замерла, словно вновь переживая ту ночь. – Готова побиться об заклад, простыни так и не меняли. Не хотите лечь и представить, будто вы вновь в его объятиях?
Но Мэриан могла быть такой же надменной, как ее отец.
– Сесили, ты заходишь слишком далеко.
– Знаю, знаю. И молю простить меня. – Подбежав к Мэриан, рыдающая Сесили обняла ее. – Просто я устала и боюсь. Все мои мечты умирают, а я продолжаю пытаться сохранить их. Я думаю, что, если буду говорить гадости другим, это поможет, только ничего не помогает.
Тронутая первыми искренними словами, услышанными от Сесили за весь день, Мэриан погладила ее по спине.
– Ничего не помогает, – всхлипывала Сесили.
– Мне очень жаль. Ну а теперь вытри слезы. Я постелю, и вы с Лайонелом сможете лечь.
– А вы что будете делать? – встрепенулась Сесили.
– Стану поддерживать огонь, – улыбнулась Мэриан. – Неплохо бы тоже поспать. Мне нужно о многом подумать, но я слишком устала.
И слишком встревожена и издергана.
Но Мэриан не сказала этого вслух. К своему удивлению, она обнаружила, что должна уговаривать Лайонела лечь с Сесили. Она думала, что малыш кинется к своей няне, как к старому другу, но тот, кажется, никому больше не верил. Хорошо еще, что глаза его сами собой закрывались, и вскоре Мэриан уже смогла сесть на скамью у огня.
Она солгала Сесили. Думать не было необходимости. Она знала, в чем ее долг, и была готова выполнить его.
