Кристина Додд - Непокорная невеста
— Зачем он провел здесь столько времени? — воскликнула она. — Зачем добивался любви моих дочерей? Зачем добился моей любви?
Она всхлипнула, а Дагна сказала:
— Трудно понять, как устроены мозги мужчины…
Тут королева фыркнула.
— …Но, возможно, он остался из-за того, что ему приятно ваше общество, миледи.
— Почему же он шарахается от меня теперь? Объясните мне, ради Бога!
— Потому что он осел, — отрезала королева.
Джулиана снова залилась слезами.
— Нет, он не осел! Он — чудо! Без него я завяну и умру.
— Вот и скажите ему об этом, — предложила Элинор, с любопытством разглядывая плачущую Джулиану. — Просто скажите, и все. Это приказ королевы.
Джулиана выглянула наружу и увидела, что двор превратился в сплошное болото.
— Боюсь, мадам, мы не сможем спуститься.
— Ничего страшного, — бодро заявила Элинор. — Я соскучилась сидеть взаперти. Пойду первой.
Она спустилась по лестнице, стала на землю и немедленно утонула в грязи по колено.
— Советую всем снять обувь, — сказала она и, брезгливо скривившись, сделала еще один шаг. Папиоль хотел было шмыгнуть обратно в дверь, но королева властно прикрикнула:
— Все следуют за мной!
Придворные, тяжело вздохнув, принялись разуваться. Джулиана смотрела, как королева волочит шлейф своего парадного платья по грязи.
— Мама! Мама?
Марджери и Элла вовсю прыгали по лужам, высоко задрав юбки.
— Идем смотреть стену! Мы уже и сиденья приготовили!
Джулиана вяло помахала им в ответ и спрыгнула вниз. Грязь была скользкой и холодной. Когда же Джулиана попробовала вытащить ногу, раздалось весьма неаппетитное чмоканье.
— Такое ощущение, миледи, что вы наелись гороху, — прокомментировала одна из фрейлин.
И Джулиана расхохоталась.
Впервые за долгое время в небе сияло солнце, воздух был свеж, а через двор, утопая в грязи, тащились придворные дамы и королева. Они разговаривали на изысканном французском, но каждый их шаг сопровождался малоприличным звуком.
Хохот становился все громче.
Многие, поскользнувшись, падали в грязь, от чего смех только усиливался. Из дверей башни высунулся Раймонд и крикнул:
— Вы что, с ума посходили?
Джулиана махнула ему рукой и объяснила:
— Мы выполняем приказ королевы. Иди сюда, это очень весело!
Все пересекли подъемный мост и расселись на каменных глыбах, заменивших скамьи. Недостроенная стена была как на ладони. Королева, разумеется, уселась на самую большую глыбу, а придворные поспешили занять место поближе к царственной особе. Появление лорда Питера и лорда Раймонда, тащивших бочонки с вином и элем, вызвало всеобщее лико-вание.
— Кейр, поставьте их вон туда, — приказала королева. — ты, Раймонд, отнеси вино на стену. Раз уж это твое творение, будешь совершать обряд освящения сам.
Раймонд кивнул. Его одолевали тягостные сомнения.
— Тебе поможет Джулиана, — продолжила королева и театральным шепотом добавила: — Я распорядилась, чтобы принесли подарок.
Джулиана подозрительно взглянула на лукавое лицо королевы, взяла церемониальную чашу и направилась к стене. Раймонд, широко шагая, обогнал ее. Вслед им неслись смешки и перешептывания.
Для своей жены Раймонд приготовил самый дорогой подарок. Тогда он еще надеялся завоевать ее любовь. Предполагалось, что подарок будет преподнесен наедине, вдали от посторонних глаз. Но все получилось иначе. Теперь весь двор будет присутствовать при этой сцене. Только бы Джулиана не расхохоталась ему в лицо.
Он быстро накрыл плащом громоздкий предмет, стоявший на земле.
— Это подарок к свадьбе, — пробормотал он скороговоркой. — Все решат, что я совсем свихнулся. Дарить даме такое!
Джулиана с ожиданием смотрела на него, и Раймонд совсем стушевался.
— Это мой фамильный герб. Медведь, высеченный на камне, — пояснил он. Джулиана по-прежнему молчала, и Раймонд откашлялся. — Я думал, что мы украсим этим камнем новую стену.
Джулиана сняла с камня плащ, увидела грубое иаображение медведя с оскаленной пастью.
— Медведь? — прошептала она, и у нее на глазах выступили слезы. — Ты даришь мне медведя?
Раймонд так и не понял, от чего она плачет — от радости или от разочарования. Джулиана сама разрешила его сомнения. Она бросилась ему на шею и воскликнула:
— Ах, как ты щедр!
Он с готовностью ответил на объятия, но Джулиана испуганно отпрянула, убрав руки с его шеи:
— Прости! Я совсем забыла, что ты не любишь, когда…
— Ничего, ничего страшного.
— Но ведь тебя нельзя трогать за шею!
— Да? Я совсем забыл, — удивился он. Однако момент был упущен, и они разомкнули объятия. Джулиана обошла вокруг камня.
— Ты только посмотри, какой он свирепый. Шерсть вздыблена, когти выпущены.
Она любовно погладила камень.
— Это я, готовый тебя защитить.
Джулиана присмотрелась к камню повнимательней.
— Он и вправду на тебя похож. Она хихикнула, но улыбка сразу же погасла, и, сцепив пальцы, она прошептала:
— Я буду стоять на стене, рядом с этим камнем, смотреть на дорогу и ждать, когда ты ко мне вернешься.
Раймонд подумал, что она сама не понимает, в чем ее благо, а потому сказал:
— И все же мне лучше тебя оставить.
— Для кого лучше? — ударила его кулаком в грудь Джулиана.
От неожиданности он плюхнулся прямо в грязь, и придворные разразились веселым смехом.
— Для тебя, может, и лучше, — горько произнесла Джулиана. — Ты уедешь из этого захолустья, подальше от своих семейных обязанностей. Будешь развлекаться при дворе, давать мудрые советы королю. А я буду сидеть тут одна, совсем одна. Твои любовные ласки достанутся другим женщинам, более красивым, более ласковым, более богатым, более смелым… — Она всхлипнула.
У него мучительно сжалось сердце.
— Мне не доставляет удовольствия быть королевским советчиком. А что касается других женщин, — он невесело усмехнулся, — мне теперь повсюду мерещится лишь твое лицо, твой голос…
— Почему же тогда ты отвергаешь меня? — воскликнула она и показала на медведя. — Вот в чем причина, не правда ли? Ты винишь меня во всем, что с тобой приключилось. Я не сумела вовремя дать укорот сэру Джозефу, и из-за этого с тобой произошло несчастье.
— Почему же, ты сумела поставить его на место, — возразил Раймонд. — Я видел это собственными глазами.
— Нужно было сделать это раньше, после смерти отца.
Раймонд поднялся на ноги, встревоженный отчаянием, звучавшим в ее голосе.
— Сэр Джозеф убил бы тебя.
— Вряд ли. — Она вытерла его грязную руку о подол своего платья. — Просто я избавила бы себя от многих бед. Он не сумел бы отравить своим ядом бедняжку Денниса, с Марджери ничего не случилось бы, Феликс и его люди не погибли бы, а ты не был бы унижен.
