Линда Ли - Гордая и непреклонная
– Не надо, отец.
– Но я не могу и дальше скрывать правду. Теперь-то я это понимаю.
Лукас словно ушел в себя, его лицо превратилось в ничего не выражающую маску. Брэдфорд опустил глаза на свои руки.
– Я сам уложил его в ее постель.
Публика в зале содрогнулась, не веря собственным ушам.
– А вам известно, что случилось с той девушкой потом?
Элис становилось все труднее отделить в себе адвоката от любящей женщины. Она чувствовала слабость в коленях, голова у нее пошла кругом. Все присутствующие в зале подались вперед в своих креслах, не скрывая любопытства.
– Она покончила с собой, – ответил Брэдфорд.
Стены зала потрясли возмущенные возгласы, а Элис не могла не почувствовать в душе Лукаса глубокую печаль.
Итак, не кто иной, как Брэдфорд Хоторн, познакомил своего сына с этой загадочной Найтингейл, с которой, без сомнения, у него самого раньше была любовная связь. А это подводило Элис к перстню с печаткой в форме соловья. Она была всего в шаге от успеха.
Уокер вскочил на ноги:
– Я не понимаю, что тут, черт побери, происходит, но я требую перерыва. Боже правый, я готов поклясться, что Лукас Хоторн убил и ту девушку тоже!
– Мой сын никого не убивал! – закричал Брэдфорд. – Ни тогда, ни сейчас. – Он уронил голову на руки. – Он не только не убивал ее, но, напротив, пытался спасти!
– Но это же просто нелепо!
– Сядьте, Уокер, – огрызнулся Парке.
– Пожалуйста, продолжайте, мистер Хоторн, – настаивала на своем Элис.
– После ее гибели нашли дневник, в котором она писала о том, каким добрым и чутким был по отношению к ней Лукас. Мой сын заботился о судьбе продажной женщины. Он даже пытался найти для нее приличную работу. Только вообразите себе: подросток тринадцати лет от роду! И, само собой, никто не согласился взять ее к себе на службу, не дал ей возможность честно зарабатывать себе на хлеб – даже я, хотя мне лучше других было известно, как много это значило для моего сына. – Брэдфорд отвел взгляд в сторону. – С тех пор Лукас всегда заботился о проститутках и грешниках. Единственным человеком, которого он никогда не пытался спасти, был он сам. – Он покачал головой. – Я только сегодня узнал о том, что Лукас отказался помочь собственному адвокату лишь потому, что он решил, будто это убийство – дело моих рук. И неудивительно. Ведь я находился в ту ночь в переулке.
Публика пришла в неистовство, а Уокер ударил кулаком по столу:
– Все показания этого человека абсурдны от начала до конца и должны быть вычеркнуты из протокола.
Элис повернулась лицом к отцу:
– Ты же сам высказался за то, чтобы мы позволили ему свидетельствовать.
Окружной прокурор уставился на свою единственную дочь. Что он мог ей возразить? С бешеной злобой в глазах Уокер вернулся на свое место. Однако Элис едва обращала на него внимание. Она сама не могла поверить собственной удаче. Победа была так близка, что она почти могла потрогать ее рукой.
– Мистер Хоторн, – произнесла она, нарушив ошеломленное молчание, воцарившееся в зале суда, – что именно вы делали в ту ночь в переулке?
Брэдфорд вздохнул.
– Я видел собственными глазами жертву, хотя в тот момент она еще не была мертва. Она просто прошла мимо, и я был потрясен, когда узнал о том, что какую-то девушку ночью задушили.
– Но вы ее не убивали?
– Боже правый, конечно, нет! Я как раз направлялся в «Найтингейл-Гейт», когда она попалась мне на глаза.
– И вы можете это доказать, сэр?
– Брутус знает. Я приходил туда почти каждую ночь.
От внимания Элис не ускользнуло удивление, охватившее Лукаса.
– И что вы там делали, позвольте спросить?
Брэдфорд снова перевел взгляд на свои руки.
– Я приходил, чтобы проведать Эммелин.
Его жена тихо ахнула, а Элис почувствовала в душе нараставшее смущение.
– Я часто заглядывал к ней по ночам, хотя она меня не видела – да и не должна была видеть. Мне нужно было удостовериться в том, что с нею все в порядке, прежде чем отойти ко сну. – Он взглянул на Эммелин. – Я даже не представлял себе, до какой степени я привык к твоему обществу. – Затем он обернулся к Лукасу: – Наверняка в одну из таких ночей мой сын заметил меня.
– А почему Брутус согласился вам помочь? – осведомилась Элис недоверчиво.
Брэдфорд пришел в замешательство.
– Я нанял его присматривать за Лукасом, когда тот еще ходил в коротких штанишках.
Краешком глаза она заметила, как Лукас выпрямился в своем кресле, обхватив пальцами край стола. Признание отца глубоко потрясло его. Но сейчас ей уже поздно было отступать.
– Судя по вашим словам, мистер Хоторн, у вас сложились странные отношения с вашим младшим сыном. Вы уже упоминали по ходу допроса о том, что свели Лукаса с его первой женщиной. Верно?
– Прекрати сейчас же, – чуть слышно прошипел Лукас, однако Элис не обращала на него внимания. В зале установилась невероятная тишина, на лицах некоторых из присутствующих мужчин выступил заметный румянец. Элис знала, что женщины обычно не говорили вслух о таких вещах.
– Да, верно, – ответил он.
– А вы сами тоже спали с той женщиной?
Теперь уже все мужчины в зале не скрывали своего недовольства. Элис позволила себе вторгнуться в ту область, которая считалась для нее запретной.
– Пожалуйста, отвечайте на мой вопрос, мистер Хоторн, – потребовала она.
– С меня довольно! – вскричал Лукас.
Судья перевел взгляд на подзащитного.
– Не могу сказать, что осуждаю тебя, сынок, но ее нанял ты, а не я. Она твой адвокат и имеет право задать любой вопрос.
– В таком случае она уволена!
– Уволена! Вы не можете меня уволить! – воскликнула Элис, после чего быстро обернулась к судье, понимая, что сейчас наступило самое время выложить свой главный козырь: – Я совершенно уверена в том, что та самая женщина, к которой Брэдфорд Хоторн отвел своего сына, когда он был еще подростком, подарила моему подзащитному перстень с изображением соловья. А этот перстень – единственная оставшаяся улика, которая связывает моего клиента с убийством Люсиль Руж. Полагаю, что у мистера Брэдфорда Хоторна есть точно такой же.
Публика дружно ахнула. Судья Парке приподнял брови:
– А почему вы так считаете, мисс Кендалл?
Лукас сидел неподвижно, но вид у него был устрашающий.
– Потому что первую женщину Лукаса Хоторна звали Найтингейл. У меня есть основания думать, что она дарила всем мужчинам, с которыми…
Тут Элис сообразила, о чем позволила себе говорить в присутствии широкой публики. Боже правый, так она может превратится в изгоя! Но сейчас уже слишком поздно идти на попятную. Кроме того, она всегда отличалась упрямством и в глубине души понимала, что не ошибалась.
