Мэгги Осборн - Лучший мужчина
— Здесь невозможно что-либо сохранить в тайне, — тихо сказала Фредди и осторожно убрала со лба сестры светлый завиток. — Мы все знаем, что Джон вернулся из-за тебя.
— Он завтра уйдет.
Фредди испытующе посмотрела на сестру.
— Зачем ему уходить? Он мог бы остаться с наблюдателями.
Алекс покачала головой:
— Я знаю, Фредди, ты желаешь мне добра. — Странно, но Алекс действительно это знала. — Но ты не понимаешь. Есть причины, по которым я не могу позволить себе…
— Ты из-за ноги? Алекс, этот человек — медик. Если бы его так смущала твоя нога, он не вернулся бы. Ты красивая, храбрая и заботливая. Вот почему он вернулся.
О Господи, опять… Алекс заморгала.
— Это я храбрая и заботливая?
Почувствовав, что у нее защипало глаза, Алекс опустила голову. Удивительно, какой она стала сентиментальной. Впрочем, теплые слова близких всегда трогательны. Близких? Но ведь они с Фредди действительно стали очень близки. Кто бы раньше мог подумать, что такое возможно?
— Да, храбрая и заботливая, — кивнула Фредди. Смутившись, она потянулась за кофе. — И еще ты чудесно приготовила сегодня мясо. Ужин почти съедобен.
Алекс засмеялась, и в глазах ее заблестели слезы.
— Спасибо, — сказала она.
Ей ужасно хотелось обнять Фредди, хотя, наверное, это объятие смутило бы обеих.
Алекс посмотрела на Джона.
— Есть и другая причина, по которой я не могу…
Фредди вопросительно смотрела на сестру. Та, однако, молчала.
— Если тебе когда-нибудь захочется поговорить об этих причинах, — сказала Фредди, — я с удовольствием тебя послушаю. Иногда подобные разговоры помогают. По крайней мере так считается.
Алекс вспомнила о предложении Фредди, заканчивая уборку. Вспомнила и тогда, когда Джон отвез ее в тень. Он достал из кармана жилета тонкую сигару, сел рядом и взглянул на нее, словно спрашивая разрешения закурить. Дождавшись утвердительного кивка, чиркнул спичкой.
— Пайтон курил трубку. — Алекс внимательно смотрела на струйку дыма.
Она должна была ему рассказать. Делая паузы, запинаясь, Алекс начала с того, как они с Пайтоном познакомились на лекции в Новом Орлеане.
— Я не думаю, что он поверил мне, когда я пообещала сбежать и приехать к нему в Бостон.
Думая о прошлом, Алекс и сама не понимала, как отважилась на такой дерзкий поступок, как решилась, зная, что будет проклята отцом. Действительно, безумие — сбежать из дому, чтобы выйти замуж за человека, которого едва знала.
— Со стороны история моего замужества может показаться весьма романтичной.
Но рядом был Джон, и сегодня она хотела рассказать правду о своем браке, в первый раз правду и только правду.
Алекс нервно теребила платок. К горлу подкатил комок, и она судорожно сглотнула. Джон смотрел на нее и терпеливо ждал.
— Пайтон не поверил собственным глазам, когда увидел меня на пороге. Я сразу же поняла, что совершила ужасную ошибку. — Подняв голову, Алекс, моргая, смотрела на звезды. — Но он поступил как джентльмен. Он на мне женился.
Всего несколько фраз, в которых заключалось море боли и унижения.
— Как можно догадаться, наш брак с самого начала был обречен.
И снова долгая пауза.
— Но мне нравилось жить на восточном побережье. Там я чувствовала себя так, словно обрела собственный дом. И сделала все, чтобы нас приняли в узкий академический круг. Я верила, что мое умение заводить полезные связи поможет Пайтону сделать карьеру. Я хотела стать нужной ему, хотела, чтобы он не жалел о том, что на мне женился. — Алекс покачала головой. — Возможно, все сложилось бы по-другому, если бы у нас были дети, но Господь не дал нам детей.
Алекс поднесла платок к губам. Потом снова заговорила:
— Мы ссорились по любому поводу и без повода — ссорились из-за денег на развлечения, из-за жалованья прислуге, из-за того, покупать экипаж или обходиться наемным… Любая мелочь могла стать поводом для серьезной ссоры. Мы все время только и делали, что демонстрировали друг другу наши худшие стороны.
А в начале прошлого года мы получили приглашение на обед к ректору академии. Я много лет добивалась этого приглашения, и наконец настал мой звездный час.
Алекс судорожно комкала платок. Теперь она говорила сдавленным шепотом.
— У Пайтона была простуда. Высокая температура. Он хотел отправить письмо с выражением сожаления… Но я боялась, что если мы откажемся, то нас больше могут не пригласить. Я спорила, настаивала. И наконец, несмотря на ужасное самочувствие, при котором лучше оставаться в постели, Пайтон согласился.
Сотни раз я вспоминала эту ссору во всех деталях. Если бы только я не была такой самонадеянной… Если бы больше думала о нем, вместо того чтобы думать о себе… Если бы я не была столь тщеславной, Пайтон был бы сейчас жив.
Алекс с трудом сдерживала слезы.
— В тот вечер шел дождь и рано стемнело. Возница правил экипажем осторожно и, как мне казалось, ехал слишком медленно. Я ужасно боялась, что мы опоздаем и оскандалимся, поэтому заставила своего мужа приказать кучеру ехать быстрее. — Алекс опустила голову. — Вот почему произошла катастрофа. Потому что я заставила своего больного мужа ехать в гости, когда он этого не хотел. И потому, что я настояла на том, чтобы экипаж ехал быстрее, когда требовалась осторожность. Из-за меня мой муж погиб той ночью. Я его убила.
Когда Джон попытался взять ее за руки, она оттолкнула его. Глаза ее горели огнем.
— Лучше бы я умерла той ночью, а Пайтон остался жить! Так было бы справедливо. Но он расплатился за мою глупость, а я живу. И эта ноша невыносима.
В серых глазах Джона были боль и сочувствие. Ему хотелось обнять Алекс за плечи, успокоить ее, но он знал, что она не позволила бы этого.
— Мое наказание — вот здесь, — сказала Алекс, дотрагиваясь до правого колена. — И здесь. — Она коснулась пальцами висков. — И вот здесь, — прошептала она, положив ладонь на грудь. — Я абсолютно уверена: если бы не я, этой трагедии не было бы. Мой муж погиб из-за меня.
И она не могла простить себя. Не могла позволить себе искать счастья — ни сейчас, ни в будущем. Всякий раз, когда Алекс облегчала себе жизнь, пользуясь костылем, она потом наказывала себя, заставляя вспоминать все обстоятельства того ужасного вечера. Всякий раз, когда она, забываясь, смеялась или получала от чего-либо удовольствие, она потом напоминала себе: ее удел — жить с постоянным чувством вины, и придумывала себе новую пытку. И каждый взгляд на Джона Маккалистера являлся предательством по отношению к человеку, погибшему по ее, Алекс, вине.
— Вот почему ты не можешь остаться. Ты искушаешь меня счастьем, которого я не заслуживаю и никогда не заслужу.
