Джо Беверли - Нежный защитник
— Что он надеялся этим добиться?
— По-моему, он в буквальном смысле собирался сгноить меня там, чтобы навсегда забыть о моем существовании. Хотя теперь мне кажется, что скорее всего он хотел забыть о том, что я собой олицетворяю. Из признанных им детей у него остался один Хью — несчастный жестокий заморыш. Роджер был жесток, но он никогда не был слабым. Его вторая жена оказалась бесплодной и равнодушной бабой, но отнюдь не собиралась на тот свет. Вряд ли он был счастлив.
— Тебе его жалко?
— Нет, — с силой произнес он.
Наступившая после этого тишина была весьма красноречивой.
Имоджин боялась, что теперь, подобравшись к самой темной части истории, Фицроджер прекратит свой рассказ. Она не хотела, чтобы он замолчал. Она хотела вместе с ним пережить те беды, что оставили в его душе столь глубокие шрамы.
Он пошевелился, устраиваясь поудобнее, и снова заговорил:
— Мое детство нельзя было назвать безоблачным, но дома и в монастыре я был сыт и более-менее ухожен. А каменный мешок… Я как будто в один миг попал в настоящий ад.
Они бросили меня на глубину десяти футов, так что я весь покрылся синяками и ссадинами. Это был простой колодец, в котором я не мог даже вытянуть руку на всю длину. На полу чавкала зловонная жижа. Вскоре она стала еще зловоннее из-за моих испражнений. Я был уверен, что задохнусь от этого запаха, но этого не произошло. Тьма была кромешной, и хотя умом я понимал, что люк где-то очень высоко, мне казалось, что он опускается на меня, чтобы раздавить…
Его передернуло. Имоджин погладила его по щеке, не зная, что сказать.
— Я плакал. Я кричал. Я молил о пощаде. Я совсем не был храбрым.
— Тебе было всего тринадцать лет, — постаралась она утешить его. — В этом возрасте я устраивала истерику из-за простой царапины на пальце.
— И все же в четырнадцать лет, когда ты сломала руку и тебе вправляли кости, ты даже не охнула.
— Откуда ты знаешь? — удивилась она.
— Я захотел узнать о тебе все, — ответил Фицроджер, проведя пальцем по ее подбородку.
Она не знала, как к этому относиться. Какую цель он преследовал?
— Рука болела так, что от истерики все равно не было никакого проку, — призналась она. — Тебе это понятно?
— Да, и вдобавок ты знала, что тебе стараются помочь. А я знал, что Роджер желает мне смерти.
— Как же тебе удалось выжить?
— Его слуги решили меня подкормить. — Он передернул плечами. — Они все ненавидели Роджера и Хью, а один малый говорил мне потом, что я похож на отца, а значит, его родной сын. Трудно сказать, что ими двигало. Освободить меня они не отважились, но стали приносить еду.
— Святой Иисус! И сколько же ты там просидел?
— Вечность. Я потерял чувство времени, и только потом прикинул, что прошло около месяца. Однажды Роджер решил съездить в Лондон. Тогда они вытащили меня из мешка, а вместо меня кинули туда скелет свиньи, чтобы обмануть Роджера, если он потрудится взглянуть, что со мной стало. Насколько мне известно, ему даже в голову это не пришло. — Она почувствовала, как он пошевелился под ней, прежде чем добавить: — Кости все еще лежат на дне этого мешка. Я сам видел их пару месяцев назад.
Столь откровенная жестокость потрясла Имоджин до глубины души.
— Он ни разу не вспомнил о сыне, которого обрек на такую жуткую смерть? И даже не взглянул на его останки? Ведь он не мог не понимать, что ты действительно его сын!
— Кто знает, что было у него на уме? Позднее я иногда мечтал о том, что силой заставлю его признаться… — Он глубоко, прерывисто вздохнул.
— Что ты сделал, когда освободился? Вернулся домой?
— Нет. Там меня не ждало ничего хорошего. Я решил стать воином.
— Но это не так-то просто. — Имоджин подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Да, но у меня была цель. Вряд ли тогда я смог бы описать ее словами, — грустно добавил он. — Но я инстинктивно понимал, что обязан стать сильным и ловким, чтобы отомстить Роджеру. Ну и, конечно, никогда больше не попадать в лапы к такому зверю.
Мысли об их нынешней ситуации зашевелились у нее в голове, как клубок ядовитых змей.
— Окружающие считали меня сумасшедшим, — произнес он со вздохом, — и смеялись над моими мечтами.
— Но ты не смеялся над моими, — заметила она.
— Я хорошо знаю, какой силой обладают мечты. — Он задумчиво играл прядью ее волос.
— Но как тебе удалось стать рыцарем без денег и без покровителей?
— Удача. Я наткнулся на отряд наемников. Одному из них требовался слуга. Я следил за их тренировками, а потом пытался все повторять. Вскоре стало ясно, что у меня слишком хрупкий скелет и оттого я слишком слаб. Тогда моей главной целью стало нарастить мышцы. Арно, капитан наемников, заметил мое упорство и даже подбадривал меня, когда бывал в хорошем настроении. В один прекрасный день он позволил мне тренироваться вместе с его солдатами, пока я не взял верх над его любимцем.
— И тогда ему стало ясно, что он вырастил самого великого воина нашей эпохи! — заключила Имоджин с улыбкой.
— И тогда ему стало ясно, что я ранил одного из самых сильных его солдат, — уточнил Фицроджер с горькой гримасой. — Он меня высек.
— Что? Но это же нечестно!
— Как это ни странно, Рыжик, жизнь вообще нечестная штука!
— В точности как сейчас, — вздохнула она.
— В том, что мы угодили в ловушку, виновата не жизнь, — сухо возразил он. — Виновата слабость, помноженная на глупость, причем в основном моя. Тем не менее Арно заинтересовался мной, поскольку понял, что у меня есть способности. Он стал сам меня тренировать, но перед этим дал понять, что спустит шкуру, если я снова серьезно покалечу кого-то из его людей. Вот почему я никогда не теряю контроля над собой во время поединков.
— В этом я успела убедиться! — рассмеялась она. — Но как же тебе удалось стать рыцарем?
— Арно водил нас воевать во Фландрию, и там я проявил себя с самой лучшей стороны. Он уговорил герцога посвятить меня в рыцари. Арно купил мне на свои деньги коня, латы и оружие и приказал драться на турнирах. Он с самого начала это задумал.
— Турниры? Это когда дерутся понарошку?
— Не совсем понарошку. Многие погибают от ран. Вот почему меня не пускали в Англию. Но турниры — весьма выгодное помещение денег.
— А ты был хорошим воином.
— А я был хорошим воином. Арно оставалось лишь пересчитывать моих пленников и собирать за них выкуп.
— Но это тоже нечестно! — возмутилась она.
— Это было честно. Я должен был расплатиться с ним за науку и за то, что он дал мне возможность стать рыцарем. Со временем я решил, что расплатился сполна. И Арно уже ничем не мог меня удержать.
