Хизер Грэм - Мой враг, мой любимый
Он с улыбкой покачал головой.
– Спасать людские жизни – действительно радость. И потом сегодня нам повезло – мы никого не потеряли.
– А ты часто теряешь своих пациентов?
– В общем, да. Пушки, ружья и пистолеты для того и существуют, чтобы убивать, и в основном оправдывают свое назначение.
Кирнан промолчала. Он прав, ей действительно повезло: за сегодняшний день она ни разу не почувствовала, как человеческая жизнь ускользает у нее из рук.
– Мне надо пройти по палатам, посмотреть, как чувствуют себя наши подопечные, – сказал Камерон. – Выпей чего-нибудь покрепче и отправляйся спать.
С этими словами он ушел. Девушка, уютно свернувшись в кресле, неожиданно задремала, но тут раздался заботливый голос Джейни:
– Деточка, да ты совсем скисла. Пойдем-ка на кухню, я приготовлю тебе горячую ванну. И куриный бульон. О Боже, какой длинный день! Ужасно длинный и трудный…
Хозяйка, не сопротивляясь, позволила Джейни увести себя на кухню. Раздевшись, она погрузилась в горячую воду и почувствовала себя на седьмом небе от счастья.
Никогда еще мыло не пахло так восхитительно! Никогда вода не обнимала ее так ласково, никогда жидкость не действовала так целительно на ее уставшие члены! Кирнан глубоко вздохнула, полностью отдавшись этому ощущению блаженства, а когда вышла из ванны, Джейни уже ждала ее с сухим полотенцем, чашкой горячего бульона и бокалом бренди. Кирнан залпом выпила и то и другое.
– А ведь я справилась! – с гордостью объявила она негритянке.
– Еще как, миз Кирнан! Еще как… А теперь отправляйтесь-ка спать, а то утром будете чувствовать себя разбитой.
Девушка сладко зевнула и крепко обняла служанку. Джейни, расчувствовавшись, ответила тем же. Завернувшись в теплый фланелевый халат, Кирнан вышла из кухни.
В холле царили тишина и спокойствие, впрочем, весь дом был погружен в дремоту, мирно сопели раненые.
– Доброй ночи, миссис Миллер, – донесся до нее голос капрала О'Малли.
Хозяйка кивнула и начала подниматься по ступенькам.
Наверху она вдруг вспомнила о Каслмене. Не зная, в какую из палат его положили, она решила поискать в бывшей комнате Энтони, ближайшей к ней.
Войдя в палату, Кирнан застала настоящее сонное царство. Она на цыпочках вернулась к двери и уже собиралась было уйти, как вдруг кто-то негромко окликнул:
– Миссис Миллер!
– Да?
– Вы ищете своих? Они не здесь, а в комнате мальчика. Он перебрался к сестре. Доку нужно место для работы, вот дети и решили поселиться вместе.
– Благодарю вас, – негромко произнесла Кирнан, вышла в коридор и направилась в комнату Джейкоба. Распахнув дверь, она так и замерла.
Над одним из раненых конфедератов склонился Джесс.
– Входи, Кирнан, – бросил он ей.
Вряд ли он увидел ее в темноте, просто догадался, что это она. Девушка закрыла дверь и на мгновение прислонилась стене. Джесс жестом подозвал ее ближе. Оказывается, он осматривал Каслмена.
Тот лежал с закрытыми глазами и абсолютно не двигался как будто он… Как будто он умер.
– О Боже! – вырвалось у Кирнан.
Камерон с улыбкой покачал головой:
– С ним все в порядке, не переживай.
– О!
Она почувствовала внезапную слабость, но не могла позволить себе упасть в обморок сейчас, после всего, что она вынесла за день.
– Он просто спит.
– А как нога?
– Время покажет.
Кирнан кивнула и изо всех сил сжала кулачки, чтобы преодолеть подступившую к горлу тошноту.
– Спокойной ночи, Джесс, – тихо произнесла она и вышла.
Напоследок девушка решила взглянуть на спящих детей. Крепко обнявшись, они мирно спали на кровати Патрисии.
Наконец она добралась до своей комнаты. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она покинула ее, хотя это было всего лишь сегодня утром.
Подойдя к окну, Кирнан еще полюбовалась полной луной и только потом скользнула под прохладные простыни. Она так устала, что, казалось, мгновенно заснет.
Однако сон не шел. Перед глазами все время вставали картины человеческих боли и страданий.
И еще Джесс.
Нет, надо прогнать его образ прочь, представить себе лицо Энтони, ведь она его вдова, и дом этот – его дом!
Тщетно, образ любимого упорно не покидал ее.
Повинуясь внутреннему импульсу, Кирнан поднялась, распахнула дверь спальни Джесса и застыла на пороге.
Джесс был в постели.
Но не спал, да и не пытался уснуть. Он сидел, подложив руки под голову на резное изголовье кровати, и смотрел в пространство.
Обнаженные плечи и грудь мужчины в призрачном лунном свете приобрели какой-то необычный бронзовый оттенок. Однако лицо Камерона оставалось в тени, и невозможно было прочитать выражение его глаз.
– Итак, миссис Миллер, – тихо произнес он, – что вы тут делаете?
Кирнан пересекла комнату и остановилась у самой его кровати.
– Я хотела сказать, что очень благодарна тебе за Каслмена.
Джесс протянул ей руку. Секунду поколебавшись, Кирнан вложила в нее свою.
И в следующее же мгновение очутилась на кровати рядом с любимым, ощутила его страстное объятие. Притянув девушку к себе, Джесс осторожно положил ее голову на подушку и ласково провел рукой по волосам.
– А я хотел тебе сказать, – хрипловато произнес он, – что постарался бы спасти его, даже если бы ты не просила.
Горячая волна захлестнула Кирнан, сладкое томление разлилось по всему ее телу. Она знала, почему пришла сюда: ей хотелось быть рядом с Джессом. Она взглянула ему в глаза, такие бездонные, мудрые, в них светилось понимание и любовь.
– Так что тебе не за что благодарить меня, – не дождавшись ответа, резко произнес Джесс.
Она нисколько не обиделась, а только улыбнулась и обвила руками его шею.
– Но я вовсе не из благодарности… – начала она и поправилась: – То есть, конечно, я тебе очень благодарна, но пришла не поэтому.
– А почему же?
– Потому что…
– Ну?
– Потому что хочу, чтобы ты обнял меня.
Лунный свет озарил довольное лицо Джесса и чуть кривую, насмешливую улыбку.
– С радостью, – прошептал он и, обняв Кирнан за плечи, нежно поцеловал.
Глава 19
Горько-сладкий поцелуй Джесса придавал невыразимое очарование крепкому объятию. Как много ночей провела она без сна, мечтая об этом! Сколько раз вспоминала его тогда, когда он был так далеко…
Вокруг свирепствовала война. Она была вчера и будет завтра. Но на одну ночь она прекратилась.
Губы Джесса лихорадочно искали ее рот. Он весь дрожал, пытаясь умерить страсть, мигом вспыхнувшую между ними. Его неприкрытое желание разожгло ее так, как не смог бы ни один любовный напиток. Казалось, что языки пламени неистово лижут ее плоть, заставляя вздрагивать и неметь от восторга.
