Лаура Гурк - Сама невинность
— Я велел тебе идти домой.
Софи встала.
— Я хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.
— Со мной всё хорошо. Софи, — засунув руки в карманы, начал он, — я хочу, чтобы ты пошла домой. Сейчас ты ничего не можешь здесь сделать.
Она встретилась с ним взглядом, но не сумела ничего прочитать в его глазах. Это был один из тех случаев, когда она не понимала, что он чувствует, когда его мысли были скрыты от неё. Единственное, что она знала — он сказал именно то, что хотел. Он хотел, чтобы она ушла.
Охваченная страхом, Софи кивнула.
— Хорошо, я уйду.
— Отлично. Я найду констебля, чтобы он проводил тебя домой, — и прежде чем она смогла ответить, Мик развернулся и направился куда-то в дальние помещения полицейского участка.
— Прощай, Мик, — прошептала Софи, наблюдая за тем, как он вошёл в ту комнату, куда констебли отвели Текера. Она знала, что их время закончилось. Не дожидаясь обещанного сопровождения, Софи развернулась и покинула полицейский участок. Когда она плакала, то предпочитала быть одна.
***
К середине следующего дня газеты пестрели заголовками и рассказами о поимке Пожирателя сердец, хотя об её участии в этих событиях не было сказано ни слова. Благодаря статьям Софи знала, что сейчас Мик полностью погрузился в сбор максимально возможного количества доказательств против Генри Клэпхема, необходимых для следствия. Она с жадностью проглатывала все газеты, готовая страдать от вида его напечатанного имени, только бы знать, что он сейчас делает. Софи надеялась, что Мик не приходит к ней, потому что занят расследованием, и что когда всё более-менее утрясётся, через день или несколько дней, он появится в доме на Милл-стрит.
Но Мик так и не пришёл.
На самом деле ей нанесли визит сотрудники полиции, но это был не Мик. Через два дня после ареста Клэпхема появился констебль с письмом от старшего суперинтенданта Управления уголовных расследований, который просил её дать показания в суде через три дня. После обеда того же дня к ней приехал королевский барристер и задал ряд вопросов, чтобы подготовить её к даче показаний.
Наступил третий день после ареста Клэпхема. Софи не только не видела Мика, но даже не получила от него хоть какой-нибудь коротенькой записочки. Неспособная выдержать всё это в одиночку, она излила душу тётушке, признавшись, что любит Мика, но что тот не хочет на ней жениться. Придя в себя от изумления, что Софи любит инспектора, Вайолет отказалась, однако, поверить, что Данбар не испытывает ответного чувства к её племяннице.
— Он не Чарльз, дорогая. Верь в него хоть немножко.
Но Софи не могла. Если он не порвал с ней, то почему не приехал? Вайолет заметила, что он, возможно, слишком занят.
— Слишком занят, чтобы послать записку? — возразила девушка, и миссис Саммерстрит не смогла придумать, что на это ответить.
Однако были и другие люди, которые с радостью появились в доме на Милл-стрит. Её мать и сестра прибыли с визитом. Агата потребовала ответа, почему той ночью Софи покинула бал таким необычным образом. Она также сообщила, что уже отчаялась и оставила надежду на то, что её младшая дочь когда-нибудь выйдет замуж. Действительно отчаялась! А Шарлотта просто злорадствовала, что у сестры вновь неприятности. Не в настроении с ними общаться, Софи вышла из гостиной, поднялась к себе в спальню, заперлась там и отказалась выходить, пока её мать и сестра не уедут.
Они уехали, и Софи спряталась в оранжерее. Тем не менее, даже её любимое место в доме не принесло покоя её сердцу. Она бесцельно бродила среди деревьев, лиан и цветов, и ей повсюду чудился Мик. Около чайного столика, в её парфюмерной, сидящий в плетеном кресле напротив неё, любивший её на её рабочем столе.
Я не из тех, кто женится.
Софи уставилась за плетёный диванчик, вспоминая тот самый первый раз, когда спала в его объятиях. Первый раз в её жизни, когда она чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы погрузиться в сон без сновидений. Она опустила голову и закрыла лицо ладонями, клянясь самой себе, что не будет больше плакать. Она уже пролила слишком много слёз из-за него, из-за собственной природы, которую она не могла изменить, из-за невозможности того, чтобы Мик полюбил её.
— Если ты плачешь, то я ухожу.
Услышав его голос, Софи застыла. На мгновение ей даже показалось, что она вообразила себе всё это.
— Я не собираюсь плакать, — засопев, ответила она. Софи не стала оборачиваться. «Он пришел за своими вещами, – сказала она себе. – Разумеется, за вещами».
— Хорошо. Потому что я уверен, у тебя нет носового платка, а так как ты забрала мой последний, то и у меня его тоже нет. Готов поставить последний фунт на то, что и часов у тебя нет.
Софи покачала головой.
— Я больше не ношу часы.
— Да, я знаю.
Сердце у неё упало, оно будто рвалось на части. Обернувшись, Софи стала жадно вглядываться в худощавое привлекательное лицо Мика, его глубокие голубые глаза. Она никак не могла налюбоваться им, словно он отсутствовал не дни, а годы, и поэтому не сразу заметила в его руках маленькую белую картонную коробочку, которую он протянул ей со словами:
— Я помню, ты говорила, что у тебя нет часов. Поэтому я купил тебе новые.
Софи недоумевала.
— Мик, я их постоянно теряю.
— Я знаю, — он так и стоял, держа коробочку в протянутой руке, — но эти часы ты не потеряешь.
Она сделала шаг по направлению к нему, затем ещё один и ещё один, пока, наконец, не оказалась стоящей прямо перед ним. Онемевшими пальцами взяла из его рук коробочку и откинула квадратную крышку.
Там действительно были часы, но такие, каких она не видела никогда прежде. Широкий филигранный серебряный обруч, больше похожий на кружевной браслет, в который были вставлены овальные часики. Застежка напоминала крошечный замочек. Рядом на тонкой розовой ленточке лежал ключик.
— Замочек здесь сделал практически по тому же принципу, что и в наручниках, — доставая часы из коробочки, начал объяснять Мик. Надев их Софи на запястье, он с щелчком застегнул замок. — Они не спадут с руки, пока ты ключом не расстегнёшь их. А что ещё лучше — Вайолет не сможет их украсть.
Услышав эти слова, Софи с трудом подавила рыдание.
— Мик, я потеряю ключ.
— Я знаю.
Недоумевая, она посмотрела на него и увидела, что он улыбается ей с безграничной нежностью. Из нагрудного кармана пиджака Мик вытащил свои собственные часы и показал на что-то, пристегнутое к цепочке.
— Именно поэтому у меня есть второй ключ.
Софи закусила губу. Ей было страшно, невероятно страшно. Прошло достаточно много времени, прежде чем она смогла спросить:
