Патриция Макаллистер - Горный ангел
– Мы постараемся взять его как можно быстрее и тише, – сказал Рено, оборачиваясь к ожидавшим его приказа помощникам шерифа. – Перри, вы перекрыли улицы?
– Да, – коротко ответил помощник шерифа, не переставая жевать табак.
– Отлично! Хокинс, вы и я пойдем к главному входу в дом, а остальные будут караулить у других две рей. Пастор Мерфи, в вашем доме имеется черный ход?
– Да, через часовню, – ответил Нил, – и обычно он не заперт.
Рено задумчиво кивнул:
– Для Холта Мерфи это будет неожиданным поворотом... Если нам повезет, мы схватим его, прежде чем он успеет опомниться... Надеюсь, он не станет прикрываться женщиной?
– Все может быть, – отозвался Нил. – Если хотите, я могу войти в дом первым и отвлечь его внимание, а когда вы его скрутите, я подожду доктора, который должен прийти к ней: она серьезно больна...
Рено снова кивнул, слегка обеспокоенный тем, что прелестная молодая женщина попала в такое опасное положение. Впрочем, у него не было выбора. Мерфи должен предстать перед судом за все свои преступления, и Рено обязан позаботиться о том, чтобы именно так все и было.
Услышав, как скрипнула дверь в часовню, Холт взялся за нож, но, увидев Нила, сразу успокоился. В этот момент в комнату с другой стороны ворвались капитан Рено и его люди.
– Бросайте оружие, Мерфи, – спокойно приказал Рено, целясь из своего кольта прямо в сердце Холта.
Ко всеобщему удивлению, Холт подчинился, бросив на пол свой нож. Осторожным движением Рено отбросил его в сторону, чтобы Холт уже не смог до него дотянуться, и тут же двое стражников схватили беглеца.
– Вы разочаровали меня, Мерфи, – сказал Рено. – В федеральном суде к вам бы отнеслись со всей справедливостью. А теперь нам придется ко всему прочему добавить еще и попытку к бегству.
– Я готов отправиться в Денвер, – спокойно отозвался Холт, – если вы позаботитесь о моей жене. Она серьезно ранена, а врача все нет.
– Кто-нибудь обязательно позаботится о ней, – пообещал Рено, кивая в сторону Нила. – Мне очень жаль, но придется препроводить вас обратно в тюрьму. Вы даете мне слово больше не пытаться бежать?
– Мое слово – слово индейца! – гордо ответил Холт и с поразительным чувством собственного достоинства посмотрел в глаза Рено.
Слабо доносившийся до ее замутненного сознания шум из соседней комнаты все же пробудил Эйнджел. Безуспешно пытаясь поднять свинцово тяжелые ресницы, она с огромным трудом приподнялась на подушке. Сердце учащенно билось, во рту стоял ужасный металлический привкус. Она хотела позвать Холта, но с ее губ слетел только тихий стон.
Все тело горело и ныло от боли. Теперь, когда действие наркотика стало ослабевать, она заметила, что все ее порезы и ссадины были заботливо перевязаны. Несомненно, это сделал Холт, и ей захотелось поблагодарить его. Но где же он?
Вскоре шум прекратился, и дверь в ее спальню приоткрылась. Солнечный свет ударил ей в лицо, и она заморгала ресницами, тщетно пытаясь разглядеть человека, стоявшего в дверях.
– Это ты, Холт? – неуверенно прошептала она.
– Он ушел, Эйнджел, и больше уже не вернется! О Боже! Вопль ужаса застрял у нее в горле. Тщетно пытаясь подняться с постели, она услышала злорадный смех Нила. Как он очутился здесь, в доме Клары? Сейчас она закричит, и кто-нибудь обязательно услышит ее и прибежит на помощь...
Словно читая ее мысли, Нил садистски ухмыльнулся.
– На этот раз ты от меня не уйдешь, дорогая, – процедил он сквозь зубы и с силой захлопнул дверь спальни за своей спиной. В руке у него отливал серебром большой нож Холта. – Не создавай проблем, – проскрипел Нил. – Здесь тебя никто не услышит. Я сделаю все быстро и без боли...
Тихий голос словно гипнотизировал ее. Вскрикнув, Эйнджел упала на пол и безуспешно пыталась встать на ноги, не подчинявшиеся ей и словно онемевшие. Ухватившись за изголовье кровати одной рукой, а другой опираясь о ночной столик, она медленно подтянулась на руках и встала на подгибавшиеся ноги. На ней были только короткие панталоны и почти прозрачная ночная сорочка, не доходившая до колен. Странно, но она не почувствовала никакого стыда, глядя в безумные глаза Нила.
– Что ты сделал с Холтом?! – спросила она. Казалось, Нил был поражен силе гнева, прозвучавшего в ее вопросе, зная, что она едва держится на ногах.
– Мне ничего не надо было делать с твоим ублюдком, – рявкнул он. – Холт сам себе вырыл могилу. Его только что увели, чтобы повесить!
– Нет! – закричала Эйнджел, едва сохраняя равновесие и слишком поздно осознавая, что Нил только этого и ждал. Он хотел, чтобы она потеряла всякое желание сопротивляться. С силой прижав ее к стене, он приставил к ее горлу острый как бритва нож Холта и прошипел:
– Вот и конец всему...
Внезапно дверь в спальню распахнулась, и оба вздрогнули от громкого стука ударившейся о стену деревянной панели. Рука Нила невольно дернулась, и кончик ножа полоснул нежную кожу на шее Эйнджел. Капли крови обагрили лезвие.
– Рейчел... – прошептала Эйнджел, увидев в дверях подругу с револьвером в руке.
– Отпусти ее, Нил, – напряженным голосом сказала Рейчел, держа палец на курке. – Не стоит умирать из-за нее.
Пораженный священник уставился на свою невесту, не в силах вымолвить ни слова. Наконец он пришел в себя, и в его глазах появился фанатичный блеск.
– Ты ошибаешься, Рейчел. Ох, как ошибаешься! Ради золота стоит умереть! А ты... если бы ты только захотела, я мог бы поделиться с тобой...
Эйнджел увидела, как револьвер в руке Рейчел дрогнул, но она все же не опустила его.
– Мне очень жаль, тебя, Нил, – жестко сказала Рейчел. – Ты совершенно больной человек...
– А ты – жалкая слюнтяйка! – яростно закричал Нил, на мгновение забыв об Эйнджел. – Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь любил тебя? Ты такая же глупая, как и уродливая! – Увидев боль и испуг на ее лице, он безжалостно продолжал: – Да! Единственной причиной моего предложения руки и сердца была необходимость незаметно следить за Холтом и его красавицей женушкой! Ведь вы с Эйнджел были такими хорошими подругами – не разлей вода!
Каждое его слово сопровождалось тычком ножа в ребра Эйнджел, но она не смела кричать, зная, что это отвлечет внимание Рейчел и создаст еще более опасную ситуацию.
Из глаз Рейчел текли слезы, но она не вытирала их, продолжая целиться в грудь Нила.
– Я не верю тебе, – пробормотала она, покачав головой. – Ты любил меня, Нил, я знаю...
– Не более чем свою лошадь! – парировал он. Рейчел отчаянно вскрикнула, и он провел лезвием кинжала вдоль тела Эйнджел, разрывая ткань ночной сорочки и оставляя тонкий кровавый след.
Эйнджел увидела, как дрожавшие руки Рейчел опустили револьвер. Приготовившись достойно встретить смерть, она вдруг вспомнила о Холте, о неродившемся ребенке.
