Ирина Мельникова - Александра – наказание господне
Отец через старых сослуживцев, занимавших важные посты в соседних губерниях, а матушка через подруг пытались разузнать, не появлялась ли где в их краях очень красивая девушка в сопровождении рыжей горничной, но и эти попытки ничего не дали.
Адашев перевернулся на живот и принялся рассматривать огромный кленовый лист, занесенный сюда сентябрьским ветром, потом со вздохом отбросил его. Как ни тяни, нужно возвращаться в имение...
Несколько дней назад мать, как всегда быстрым шагом, прошла в кабинет, села в кресло напротив его стола и решительно произнесла:
– Хватит убиваться, Кирилл! Тебе уже тридцать шесть и надо что-то решать! Сыновья твои подрастают, им нужна полноценная родительская опека, а ты забросил не только дела, но и собственных детей... Пора, сынок, остепениться! Вполне вероятно, эта девица не зря так спешно покинула наш дом. Я же говорила тебе, что видела ее в Риме, но она это отвергла, я теперь уверена, что именно это заставило ее немедленно бежать!
– Ой, мама! – Князь сжал виски пальцами. – Я это слышу уже в сто двадцатый раз, но что из того? Я все равно не поверю, что Саша совершила нечто предосудительное!
– Ты и про баронессу не верил, – сухо проговорила княгиня, но, заметив яростный взгляд сына, предпочла перевести разговор в другое русло. – Сегодня я получила два письма. Одно – от моей давней приятельницы графини Буйновской. А другое – от ее зятя, графа Волоцкого. Они настоятельно приглашают нас на свадьбу графа в его имение. Я уже справилась, если мы выедем сегодня после обеда, то как раз успеваем добраться и прибудем к Волоцким за два дня до оговоренного срока. – Вздохнув, матушка умоляюще посмотрела на сына. – У графа дочь на выданье, возможно, тебе следует присмотреться к ней и, если понравится, посвататься...
Князь, исподлобья взглянув на мать, глухо произнес:
– Ты права, мама! Сейчас я велю заложить вам карету, а сам поеду верхом, да и Павла, если согласится, приглашу с собой. Ему тоже надо немного рассеяться...
Верменич против его ожиданий такому повороту событий не удивился, да и тот факт, что Кирилл в перспективе не против посвататься к дочери графа Волоцкого, воспринял равнодушно.
...И вот три дня пути позади, сегодня перед полуднем гости прибыли в Волоцкое. К своему удивлению, Кирилл узнал в будущей графине свою бывшую гувернантку Екатерину Сарафанову. А Павел, не менее его пораженный этим обстоятельством, не преминул заметить, что слишком большое количество гувернанток на одну квадратную милю пагубно влияет на его здоровье. Екатерина, похоже, прежних обид не помнила, была очень рада гостям, весела и счастлива безмерно. И только иногда Кирилл ловил на себе ее странный взгляд с какой-то хитринкой. Впрочем, графиня Буйновская, на правах старой знакомой взявшая Адашевых под свое покровительство, тоже посматривала на него, как-то по-особенному улыбаясь.
Граф Волоцкий, немного постаревший, но не утративший былой красоты и обаяния, выделял Адашевых из всех гостей, с удовольствием вспоминал их прежние встречи с молодым князем и очень сожалел, что его Сашенька вздумала в этот день отправиться на ревизию племенного табуна.
Скоро вечер, значит, вот-вот появится это «Наказание Господнее»! Князь вздохнул, опять перевернулся на спину, бросив прощальный взгляд на небо. Далеко-далеко, откуда-то из-за реки, раздалось вдруг звонкое ржание кобылицы, и Тамерлан, пасшийся в нескольких шагах от хозяина, заволновался, поднял голову и тоже заржал. Тотчас, уже ближе, вновь раздалось призывное ржание. Кирилл сел, и вдруг страшная боль пронзила его сердце. На противоположном берегу паслись несколько хорошо ему знакомых ахалтекинцев, а к небольшой коренастой лошади подходил, не торопясь, паренек в картузе и стареньком армяке. Издалека Адашев не мог разглядеть его лица, но давал голову на отсечение, что перед ним та самая незнакомка, ускользнувшая от него на ярмарке.
Не чуя под собой ног, Кирилл подбежал к Тамерлану, вскочил в седло и на всем скаку влетел в реку. Паренек оглянулся на шум, увидел плывущего рядом с конем человека, вскрикнул, моментально очутился в седле и был таков, оставив после себя лишь слабое облачко пыли.
Адашев выбрался на берег, растерянно огляделся. Второпях он забыл раздеться и теперь основательно замерз. Зайдя в кусты, он отжал одежду и вновь надел на себя. От расстройства князь не находил себе места. Теперь он окончательно уверился, что вновь встретился с прекрасной незнакомкой, и она, очевидно, тоже узнала его, иначе почему так спешно ретировалась?
Сев на лошадь, Адашев после некоторых раздумий решил разведать ближайший лесок. Вполне вероятно, эта юная негодница притаилась где-нибудь поблизости и наблюдает за ним исподтишка да еще, наверно, забавляется, что довела барина до подобного состояния. Он проехал несколько десятков шагов и опять натянул поводья, прислушиваясь, не раздастся ли поблизости лошадиное ржание. Но вокруг по-прежнему было тихо, лишь из чащи доносился монотонный стукоток дятла да шуршала сухая трава под копытами переступающего ногами Тамерлана.
Внезапно за его спиной послышалось какое-то движение, на ближайшем кусту оглушительно заверещала сорока. Кирилл, вздрогнув от неожиданности, оглянулся. За доли секунды его мозг запечатлел лишь две диковатого вида физиономии в надвинутых на глаза папахах. В следующее мгновение его накрыло чем-то тяжелым, отчаянно воняющим конским потом. Князь почувствовал, что ему не хватает воздуха, последнее, что он успел подумать, было: «Бурка, наверное!» Глухо, будто издалека, донесся голос Павла: «...секир-башка устроят!», и Адашев потерял сознание...
Очнулся он оттого, что кто-то пытался его напоить, разжимая ему зубы ножом. Кирилл потряс головой, открыл глаза и увидел перед собой зверскую рожу своего похитителя. Не долго думая, он ухватил его за грудки, но тут появился второй абрек и с угрозой произнес:
– Прэкрати, князь, баловать! Ничего худого ми тэбе нэ сдэлаим!
– Отпусти его, Ахмет! – раздался вдруг тихий голос. – И оставьте нас, пожалуйста, одних. Я позову, когда будет нужно.
Черкесы повиновались и молча вышли наружу. А Кирилл привстал с широкого топчана, на который его уложили абреки, и с немым изумлением уставился на худенькую фигурку. Лицо девушки было в тени, но этот голос он бы не спутал ни с чьим другим даже через двадцать лет. Одним прыжком он преодолел расстояние до лавки и прижал Сашу к груди, боясь поверить, что его молитвы услышаны и он вновь нашел свою первую и единственную любовь – неповторимую и прекрасную!
– Саша, родная, милая, любимая! – повторял он снова и снова, на долю секунды отрываясь от ее губ и снова припадая к ним в исступлении. Наконец девушка решительно оттолкнула его, и Кирилл с ужасом заметил, что она горько плачет. Он опустился перед ней на колени и с той же страстностью принялся целовать Сашины руки, но она отняла их и тихо проговорила:
