Розалинда Лейкер - Позолоченное великолепие
— Хватит! С меня довольно! Ты оскорбила меня, служанок, ухаживавших за тобой, хотя каждая из них могла дать тебе затрещину. Никто так не старался помочь тебе выздороветь, как маленькая Элизабет. Девочка была готова выполнить любое твое поручение и днем и ночью, она всегда хотела тебе угодить, не уставая, поднимала все, что ты роняла или бросала в сторону, бегом приносила и уносила все необходимое, не дождавшись от тебя ни единого слова благодарности. Я не потерплю, чтобы ее пинали, словно дворняжку на улице!
Сара насмешливо приподняла брови.
— Только посмотрите! Мисс Обидчивая вышла из себя. — К этой насмешке Сара прибегала еще в детстве, когда мучила и доводила Изабеллу до гнева и слез. Сейчас Изабелла не стала плакать, она лишь поджала губы, давая понять, что не станет терпеть новых выходок Сары.
— Ты уже достаточно здорова и должна отвечать за свои поступки. Когда Элизабет следующий раз придет к тебе, я надеюсь услышать от тебя слова благодарности.
Сара вышла из себя:
— Никто не благодарит слуг. Что нашло на тебя?
— Иногда уместно произнести доброе слово. Элизабет еще и десяти лет не исполнилось. Я велела ей поухаживать за тобой, чтобы она легче привыкла к распорядку дома. Но Я не думала, что ты будешь обращаться с ней как с рабыней. В довершение всего ей сейчас кажется, что из-за тебя она в моих глазах выглядит никчемной девчонкой.
Саре, уставшей стоять и выслушивать упреки, вдруг в голову пришла одна мысль.
Она подошла к раскладушке, легла на подушки и с трудом подложила руку под голову.
— Мне как раз этого не хватает, — задумчиво сказала она.
— О чем ты говоришь?
— О рабе. О маленьком чернокожем мальчике, одетом в атлас, в тюрбане с пером, усыпанном драгоценностями ошейнике и цепи вокруг шеи. Знаешь, это последний крик моды. Изабелла, почему бы тебе не завести такого мальчика? — В ее голос вкралась издевательская нотка. — Все остальные модные вещи у тебя уже есть.
Изабелла холодно взглянула на сестру.
— Насколько мне представляется, единственной цепью для маленького ребенка, белого или темного цвета кожи, могут быть завязки материнского фартука. С удовлетворением могу сказать, что большинство темнокожих людей в этом городе — свободные граждане. Только несколько глупых людей с такими же взглядами, как у тебя, считают, что в Лондоне живут по правилам, какие существуют на плантациях.
Сара состроила едва заметную гримасу.
— Я принимаю твой укор. Вот, видишь, я уже исправляюсь.
— Тогда проследи за тем, чтобы твои благие намерения не иссякли. А теперь я оставлю тебя, чтобы ты могла отдохнуть.
Когда Изабелла спустилась вниз, чтобы найти Элизабет и сказать ей, что никто на нее не сердится, до нее донесся смех Сары. Изабелла не сомневалась, что сестра смеется над ней.
Томас перевел мастерские на улицу Св. Мартина и распорядился, чтобы дом привели в полный порядок. После этого он снова встретил Сару. Она отказывалась принимать гостей до тех пор, пока не посчитает, что ее внешний вид позволит это. Сара приглашала женщин, которые считались авторитетами в вопросах красоты, и интересовалась, как лучше всего скрыть следы оспы на щеке, вернуть блеск волосам и цвет коже. Ей оставляли пузырьки с жидкостью, возвращающей красоту, баночки с красками и разные благоухающие лосьоны. За все это платила Изабелла, поскольку у Сары за душой не было ни гроша. Хотя Сара обрела интерес и самоуверенность, часами просиживая за туалетным столиком, естественное исцеление тела в конечном счете довершило то, что она надеялась раньше времени исправить с помощью косметики.
Сара часами, словно ребенок, играла с рулонами шелка, атласа, бархата и кружев, которые разворачивали, чтобы она могла их осмотреть и сделать выбор, сравнивая с французскими манекенами, по которым можно было иметь представление о модах в Париже и при королевском дворе в Версале. Силуэт точно обрел новые очертания — волосы убирали выше, а кринолин стал шире по обе стороны вытянутого платья. Сара, знавшая, что ничто не идет ей так, как зеленый цвет, подчеркивавший ее чарующие глаза, надела новое зеленое платье, высоко убрала черные волосы в тот день, когда Томас и Кэтрин были приглашены на ужин.
Сара ждала наверху до тех пор, пока не услышала, как они приехали. В лондонских домах ужинали поздно, но поскольку это был неофициальный случай и других гостей не пригласили, чтобы присутствующие могли говорить в дружеской и теплой обстановке, она могла выбрать более простое платье. Сценические инстинкты позволяли ей точно выбрать момент, и Сара сделала лихой и уверенный выход, лишь на мгновение задержавшись в комнате, чтобы театрально взмахнуть веером и раскрыть его, чтобы тот засверкал всеми цветами радуги.
Сара заметила, что Томас встал с мрачным выражением лица, явно недовольный ее появлением в столь вызывающе чувственном образе, который, как ей было известно, всегда выводил его из равновесия и возбуждал, несмотря на нелюбовь к ней. Что же касается его жены, одетой в мрачный цвет траура, то Сара заметила ее натянутое лицо, уверенную посадку головы, длинные и красивые руки. Значит, это и есть Кэтрин, женщина, которая своими прелестями завоевала благосклонность Тома. Сверля ее жестким взглядом, Сара улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках, когда их представили, затем повернулась к мужчине, которого возжелала неистово, завоевала на краткое время и снова потеряла.
— Милый Том! Ты спас мне жизнь. Я в вечном долгу перед тобой. Только скажи, когда я могу хотя бы частично и должным образом погасить его.
Сара насмехалась над ним и дразнила его. Не только Изабелла подумала, что Сара нисколько не изменилась за истекшие годы. Томас удостоил ее краткого ответа:
— Сара, уже то, что я вижу тебя живой и здоровой, для меня лучшая награда. Мне больше ничего не надо.
Она рассмеялась, откинув голову назад и эффектно выставляя ложбинку на груди. Не один мужчина, которого она так дразнила и возбуждала, срывал лиф с ее плеч. Кэтрин, наблюдавшую за ней, смутило столь странное поведение Сары. Как могло случиться, что эти две сестры столь непохожи друг на друга? Сара оказалась совсем не такой, какой она ожидала ее увидеть. Но ведь Кэтрин раньше никогда не встречалась с актрисой.
Во время ужина все оживленно обсуждали пьесы и актеров. Кэтрин, хотя Изабелла пыталась разговорить ее, большей частью молчала и почти не участвовала в беседе. Она заметила, что Томас пьет больше обычного, заметила и то, что сестры и Томас переходили к другой теме, как только упоминался Ностелл. Впервые она увидела едва заметную, почти скрытую, нежность в глазах Изабеллы всякий раз, когда та смотрела на Томаса. Что же касается Сары, которая пила не меньше Томаса, в каждом ее взгляде, обращенном на него, в каждом произнесенном слове таился соблазн и искушение.
