Марша Кэнхем - Железная роза
Капитан Кристобаль Нуфио Эспиноса-и-Рекальде.
Это имя постоянно крутилось у Гейбриела в голове, он повторял его как молитву. Да и боль от побоев, которые уже успел нанести ему приспешник этого человека, не давала забыть о капитане Рекальде. «Убить подонка, раздавить подонка, уничтожить подонка! — Эта мысль не покидала Гейбриела. — Господи, дай мне только шанс добраться до него.
Хоть одну крошечную возможность!»
Похоже, испанцы пришли к выводу, что «Доблесть» не слишком пострадала и еще сможет пригодиться им в Испании.
Гейбриел слышал, как латали паруса и что-то приколачивали.
И в душе он даже радовался, что его корабль ремонтируют.
Хотелось только надеяться на мастерство испанских плотников, потому что, как он уже успел заметить, их матросам не хватало ни ума, ни сноровки. Они привыкли иметь дело с прямыми парусами определенной конфигурации. Испанцы плохо, а может быть, и совсем не знали, как нужно поставить паруса на носу и корме, чтобы поймать попутный ветер, и поэтому после столкновения с другим галеоном «Доблесть» вывели за испанские корабли, выстроившиеся в форме треугольника.
Гейбриела держали внизу в тесной каюте его квартирмейстера. Дверь была сорвана с петель, а посредине стоял стул, прибитый к полу. В коридоре сейчас стоял один часовой, но чаще их было два, как будто они все еще опасались его, связанного и избитого.
«Вы, мерзавцы, ни о чем и не догадываетесь!..»
Когда к нему приходил Рекальде, то он приносил с собой фонарь, а в остальное время в каюте было сумрачно. Свет едва проникал через иллюминатор размером восемь на восемь дюймов, прикрытый ставнями. Воздух в маленьком помещении был душный и пыльный, и поскольку Гейбриела держали уже два дня привязанным к стулу, запах собственной крови и мочи был постоянным стимулом остаться в живых и дождаться момента, когда его никто не будет сторожить.
Он мог только представлять себе, как сейчас выглядит. В первый день они раздели его до белья и обыскали, не спрятал ли он в платье какое-нибудь оружие. О том, чтобы снова одеть его, никто и не подумал. Через два с лишним дня кожа в тех местах, где она не покрылась коркой засохшей крови, посинела. У него была рана над бровью, и им доставляло огромное удовольствие при каждой новой встрече бить кулаком по ней так, что она снова начинала кровоточить. Еще одна рана была на щеке, а губы, как чувствовал Гейбриел, распухли и потрескались. С прошлого дня он уже не чувствовал ни рук, ни ног, не мог даже пошевелить пальцами.
Веревки были затянуты очень туго, так чтобы ему не удалось их ослабить. Пальцы на руках почернели и не сгибались. Гейбриел почти оглох на левое ухо, то ли от ударов по голове, то ли от засохшей в ухе крови. Правым ухом он пока еще мог слышать. Это позволило ему расслышать орудийную канонаду, прогремевшую этим утром. Этого оказалось достаточно, чтобы услышать более скромные залпы, после чего в каюту быстрым шагом вошел Рекальде, который не побоялся замарать свои перчатки, двинув Гейбриела в челюсть так, что тот на несколько минут полностью отключился.
Теперь Данте приоткрыл свой здоровый глаз, проверяя, здесь ли еще испанец. Рекальде выглядел спокойным, как сытый удав. Наверное, до сих пор он только развлекался. Не успел Гейбриел так подумать, как его крепко схватили за волосы и резко дернули голову вверх. Крик боли, сорвавшийся с его губ, был вовсе не притворным. Всякий раз, когда этот подонок хватал его за волосы, Гейбриелу казалось, что он сейчас лишится скальпа.
— Вижу, вы уже пришли в себя, сенсор Данте, — на хорошем английском языке произнес Рекальде. — Ну-ну! Если вы опять надумаете плюнуть в меня, я прикажу Йоргу отрезать вам язык.
Гейбриел посмотрел на Йорга. Огромная уродливая скотина. Рядом с ним даже Люцифер выглядел хрупким, нежным мальчиком. Кулаки у этого Йорга были размером с кувалду, широченные плечи бугрились крепкими круглыми мышцами. Он лениво проходился кулаками по всем ранам на теле Гейбриела. Данте не горел желанием увидеть, как этот левиафан действует клинком.
Рекальде отпустил волосы Гейбриела, довольный выражением его глаз.
— Мудрое решение.
Гейбриел хотел опустить голову, но передумал, заметив, что рука в перчатке сжалась, как бы снова нацеливаясь схватить его за волосы.
— Я не из тех, кто верит в совпадения, — наклонился к нему Рекальде, обдав Гейбриела запахом чеснока. — Мы не случайно захватили тебя и твоего брата в бухте у Гаваны. Не случайно пираты напали на наши корабли у берегов Эспаньолы. И не было простым совпадением то, что наша флотилия дважды за день подвергалась атакам. Должен признать, обе засады были отлично подготовлены.
Капитан Рекальде выпрямился и сцепил руки за спиной.
— Неудивительно, что твоя семья прославилась своей отвагой и дерзостью. Однако, если бы у этого чертова корабля скорость была больше, я смог бы прекратить эту комедию прежде, чем два наших прекрасных судна завлекут в смертельную ловушку.
— Вам нужно было поставить меня у руля, — прохрипел Гейбриел. — Я бы с радостью загнал вас прямо в самую гущу сражения.
Йорг со зловещим выражением лица сделал шаг вперед, но Рекальде поднял руку.
— Нет, это очень великодушное предложение, и я его принимаю. Вы действительно можете подняться наверх, сеньор Данте. На самом деле вся ваша команда уже там и ждет, когда вы к ним присоединитесь, чтобы повести их на встречу с пресловутым Пиратом Волком. Йорг, развяжи джентльмена. Поосторожнее с его руками, они так распухли, что кожа может лопнуть, если ее хоть слегка коснется твой клинок.
Гейбриел и не почувствовал, как нож разрезал веревки.
Руки и ноги у него были как свинцом налиты, когда их освободили от веревок. Он был уверен, что не сможет подняться самостоятельно.
Рекальде дал знак двум стражам, ожидавшим в коридоре. Солдаты поспешили в каюту, взяли Гейбриела под руки и потащили к трапу. Они поднимали его по ступенькам, ноги у него были как деревянные. Добравшись до палубы, они остановились, пропуская вперед капитана Рекальде, который первым поднялся на шканцы.
И тут от ужаса даже подбитый глаз Гейбриела открылся сам собой. Он вскрикнул от изумления. Потрясенные видом своего обычно элегантного капитана, члены его команды в ужасе громко закричали.
Все матросы «Доблести», голые по пояс, были привязаны за руки и за ноги к вантам и реям, создавая живой щит вокруг верхней палубы.
Гейбриела отвели на квартердек, где его также привязали за руки и за ноги, как расправившего крылья орла, на виду у всех, у кого есть подзорная труба. Он громко ругался, пока его привязывали, матросы тоже шумели и бранились. Сначала этот шум развлекал Рекальде, но потом он ему надоел, и он дал знак своим солдатам, которые принялись свирепо колотить привязанных людей по голым спинам, плечам и животам. Они хлестали их плетьми и били ремнями до тех пор, пока сами не оказались в поту, смешанном с кровью, а громкие крики истязаемых людей сменились жалобами и стонами.
