Александра Девиль - Корсары Таврики
Скоро послышались крики впередсмотрящего, который заметил по правому борту быстро приближавшийся корабль. Но уже через несколько минут стало понятным, что незнакомое судно не собирается преследовать «Альбу», а просто борется с ветром и идет галсами, стремясь следовать в южном направлении.
— Галера под христианским флагом, а рвется к турецким берегам, — пробормотал Родриго, вглядываясь в очертания корабля, который вызывал у него все больше подозрений.
Скоро ветер и волны приблизили незнакомца к «Альбе» настолько, что можно было различить лица людей на палубе. И вдруг Габриэле, подавшись к борту, воскликнул:
— Святые угодники, да это же Коршун! Это его посудина!
Ринальдо, Родриго и матросы разом насторожились. Слухи о мусульманском пирате, плавающем под христианским флагом, уже несколько месяцев будоражили таврийские города. В отличие от большинства итальянских работорговцев, вывозивших на продажу в основном татар, половцев и черкесов, Коршун охотился за христианами, а рейды свои совершал под видом христианского купца, чтобы обезопасить себя от нападения родосских рыцарей.
Родриго, убедившись, что Габриэле не ошибся, воскликнул:
— Черт меня побери, если я не прикончу этого гада!
Увидев, как напряглось лицо Родриго, а рука непроизвольно легла на эфес сабли, Вера попыталась его остановить:
— Зачем тебе это сейчас? Коршун не собирается нападать, а нам какой резон? Какая прибыль? Ведь он торгует рабами, а нам они ни к чему!
— Прибыль? Да если мы прикончим этого губителя христианских душ, то заслужим награду от самого Великого магистра!
— Родриго, ты хочешь поступить в угоду своему тщеславию! — воскликнула Вера. — Но это вопреки разуму! Вы с Ринальдо всегда совершали рейды на двух кораблях, а сейчас твоя «Альба» одна, и половина команды осталась на берегу!
— Ничего, мы справимся и на одной галере! — В глазах Родриго сверкнул азарт борьбы, когда он повернулся к Ринальдо: — Что скажете, капитан «Вероники»?
— Скажу, что этого стервятника надо подбить! — заявил Ринальдо. — А наши люди всегда готовы к бою, и никто из них не станет возражать.
— Кроме меня! — поморщилась Вера, которая вдруг поняла, что плавание в Константинополь теперь может быть отложено. Но уже в следующий миг, когда ее зоркие глаза вгляделись в лица людей на палубе мусульманского корабля, она возбужденно воскликнула: — Нет, я не буду против! Я хочу сражения! Там Угуччоне! Он помогает Коршуну торговать христианскими пленниками! А чего еще ожидать от этого подонка?
— Вероника, успокойся и иди в каюту, — обратился к ней Ринальдо. — Обещаю, мы приведем к тебе связанного Угуччоне, и ты придумаешь ему кару.
— Нет, я не буду сидеть и ждать! — упрямо тряхнула головой Вера. — Тем более что вы не знаете его в лицо, только я знаю!
Скоро на «Альбе» все пришло в движение, и уже ни Ринальдо, ни Родриго не могли помешать девушке, настроенной более чем решительно.
Приготовление к бою было замечено на галере работорговца, и, видимо, там рассудили, что могут проиграть, а потому предпринимали все усилия, чтобы уйти от «Альбы». Но Родриго уже отдал приказ отсечь кораблю Коршуна путь к азиатскому побережью. Быстрым маневром обойдя мусульманскую галеру с юга, «Альба» вынудила противника повернуть в другую сторону. Сильный южный ветер помогал отгонять корабль Коршуна к северу. И, едва работорговцы пытались вывернуться от преследования, повернув на юго-восток, как «Альба» снова преграждала им путь.
Вера рвалась немедленно вступить в бой, но Родриго и Ринальдо решили не идти на абордаж до тех пор, пока не отгонят мусульманский корабль на север, поближе к бухтам между Монкастро и Ликостомо, где у Коршуна уж точно не могло отыскаться сообщников.
На галере работорговцев пока еще не совсем поняли намерения преследователей, и даже раздавались голоса вступить с генуэзцами в переговоры. Против этого были Коршун, двое его помощников и Угуччоне, который твердил, что от «Альбы» надо только уходить, потому что ее капитан — человек ордена иоаннитов, безжалостный к мусульманским пиратам и работорговцам. Угуччоне приходилось слышать об успешных рейдах «Альбы» и «Вероники», он не верил в мирный исход переговоров и советовал Коршуну, уж коль отрезан путь к азиатскому берегу, стремиться дотянуть до Месемврии, возле которой могут прийти на помощь турецкие корабли.
Тревога на палубе передалась и пленникам, запертым в трюме. Они не знали, что надвигается: шторм или бой, но и то и другое могло грозить им как гибелью, так и освобождением. Впрочем, гибель была гораздо более вероятным исходом...
Думали об этом и Аврелия с Кириеной, которых работорговцы посадили не в трюм, а отдельно, в крошечную каюту, где кроме них были заперты еще три молодые красивые девушки. Это оказались поселянки из окрестностей Кафы, которых схватили у ручья, когда они стирали белье. Старших женщин не тронули, ловили только молодых и привлекательных, а это означало, что пленницы предназначены для гаремов и борделей. Из троих лишь одна девушка плакала, убиваясь от разлуки с родителями, а двое других выглядели безразличными. Они были сиротами, и, видимо, жизнь в родной деревне казалась им не лучше того, что их ждет впереди.
Когда на корабле начался шум и суета, Аврелия приникла к самой двери, пытаясь хоть что-нибудь услышать. Вскоре дверь распахнулась, едва не сбив ее с ног. На пороге стоял Угуччоне, за его спиной маячил Гварко. Генуэзец с порога обшарил каюту беспокойным, цепким взглядом, словно хотел убедиться, что все пленницы на месте. Аврелия тут же кинулась к нему с вопросом:
— Что там происходит наверху? Вы за кем-то гонитесь или от кого-то убегаете?
Угуччоне оттолкнул девушку от двери и раздраженно произнес:
— Сидите тут и помалкивайте!
Аврелия не сдержалась и с ненавистью выкрикнула ему в лицо:
— Уж мы не будем помалкивать, когда ты, душегуб, предстанешь перед судом!
Генуэзец сделал неопределенную гримасу и вышел, резко захлопнув за собой дверь.
— Зря ты так сказала, раньше времени не надо его озлоблять, — вполголоса заметила Кириена.
И, словно в подтверждение ее слов, Аврелия, снова приникнув к двери, услышала, как Угуччоне приказал сообщнику:
— Эти две кафинские девки из благородных семей, от них в случае опасности надо избавиться, а то хлопот не оберешься. Ты понял меня, здоровяк?
— А нам как быть, если Коршуна захватят? — растерянно спросил Гварко. — Не погибать же вместе с этими турками? Дьявольщина! Ты обещал, что никакой опасности не будет!
