Мэри Джо Патни - Сомнения любви
— Формби, я когда-нибудь разберу эти завалы?
— У вас все получается, ваша светлость, — сказал Формби тем особым сухим и официальным тоном, который подразумевал, что сегодня он не даст Эштону увильнуть от исполнения своих обязанностей.
— Может, стоит нанять тебе клерка, который помогал бы сортировать документы и оставлял тебе только то, что требует определенной квалификации? А я передал бы часть своих полномочий тебе.
Формби сначала растерялся, но, похоже, мысль о том, чтобы иметь кого-то в своем подчинении, показалась ему приятной.
— Ябыл бы благодарен за помощь, и в итоге количество документов для вашего личного рассмотрения существенно сократилось бы.
Стараясь не слишком явно демонстрировать радостное чувство облегчения, Адам сказал:
— Отлично. Тогда можешь прямо сейчас приступать к поиску подходящего помощника — того, чья квалификация тебя устроила бы и с кем ты мог бы сработаться.
Формби просиял:
— Благодарю вас, ваша светлость! Мне никого не надо искать. У меня уже есть подходящая кандидатура — человек, который подошел бы для этой работы. Это мой племянник.
Дверь открылась, и встревоженный лакей сказал:
— Простите, ваша светлость, но этот джентльмен настаивает на встрече с вами.
Лакея отодвинул в сторону хорошо одетый господин сорока с небольшим лет, с правой рукой на перевязи и перекошенным от гнева лицом. Наклонившись над письменным столом, он рявкнул в лицо Адаму:
— Что вы делаете с моей дочерью?
Господи, да у него такие же карие глаза, как у Марии, и такие же, как у нее, пшеничные волосы. Должно быть, это Чарлз Кларк. На мгновение Адам почувствовал себя так, словно этот человек знает обо всем том великолепном и жизнеутверждающем, что делали они с Марией этой ночью. Но Кларк не мог об этом знать.
Еле слышно Адам сказал:
— Приведи сюда мисс Кларк, Формби. Немедленно!
Секретарь кивнул и удалился, а Адам поднялся навстречу визитеру.
— Должно быть, вы — Чарлз Кларк.
— Достопочтенный Чарлз Кларк Таунсенд! — бросил визитер в лицо хозяину. — Я, может, и не герцог, но моя семья достаточно влиятельна, и я вам не позволю держать у себя в плену и растлевать мою дочь.
— Я никогда не осмелился бы поступать с ней так, — осторожно сказал Адам. То, что он делал с Марией, не называется растлением, то была щедрая, чистосердечная любовь. — Ваша дочь спасла мне жизнь, когда я был на краю гибели. Она почетная гостья моего дома, она и ее подруга миссис Бэнкрофт, ее в высшей степени респектабельная компаньонка. — «Пусть и не самая строгая». — Кстати, в течение нескольких недель я носил вашу одежду. У вас замечательный вкус. Что заставило вас думать, что я насильно удерживаю у себя, а тем более растлеваю вашу дочь? Она очень независимая молодая женщина. И я думаю, ее не так уж легко сбить с пути истинного. И как вас прикажете называть: мистер Кларк Таунсенд или мистер Таунсенд?
— Таунсенд меня устроит! — Визитер нахмурился. Он был готов взорваться в любую секунду. — Я только что прибыл от своего нотариуса. Грейнджер сообщил, что Мария посетила его в компании герцога Эштона. Еще он сказал, что Мария считает меня погибшим и что вы смотрите на нее, как сокол на добычу, словно она — ваша пленница. Она вот уже несколько недель не отвечает на мои письма! Это означает, что с ней что-то не так. Кто же она: ваша почетная гостья или ваша пленница?
Несмотря на ярость Таунсенда, Адам не мог не усмехнуться про себя над нелепостью ситуации. Он кивнул на дверь, в которой только что появилась Мария в изящном утреннем платье цвета персика. Она выглядела слишком хрупкой и невинной для того, чтобы ее можно было представить пинающей в мошонку мужчину как минимум в два раза крупнее ее, причем из самого неудобного положения — находясь под другим мужчиной в пылу страстного соития. Несравненная Мария!
Таунсенд обернулся к ней, и шок Марии сменился радостью.
— Папа! — Она бросилась к нему на шею. — Я думала, ты умер!
Он поморщился, когда она надавила на его больную руку, но другой рукой обнял ее.
— Я так волновался, Мария! Что случилось? — Он злобно взглянул на Адама. — Этот человек дурно с тобой обращался?
Мария засмеялась.
— Ну что ты, папа! Вовсе нет. Столько всего случилось! — Она потащила отца к кожаному дивану, в дальний конец кабинета. Усадив отца, она села сама.
Адам вышел из-за стола и присел в кресло напротив.
— Вы сказали, что вас следует величать достопочтенный Чарлз Кларк Таунсенд. Вы сын графа Торрингтона?
Кларк кивнул:
— Я был младшим сыном в семье и паршивой овцой в стаде. Мой отец умер несколько недель назад. И мы помирились перед самой его смертью. — Он криво усмехнулся. — Если бы мы попробовали примириться раньше, едва ли идиллия продолжалась бы долго. Мы с ним были слишком разными людьми, чтобы рассчитывать на взаимопонимание. Но… мы оба были рады тому, что расстаемся друзьями, я думаю. Мой старший брат сейчас стал новым графом Торрингтоном.
Мария вскрикнула:
— Я догадывалась, что ты родом из знатной семьи, но и представить не могла, что твой отец — граф!
— В нас течет одна из самых голубых кровей в Британии. И это обстоятельство делало мое недостойное поведение еще большим позором для семьи, — вздохнул Чарлз Кларк. — По закону тебя должны звать Мария Кларк Таунсенд, но я выбросил последнее слово из твоего имени после того, как отец от меня отказался.
Адам нахмурился:
— Порядочные родители так не поступают.
— Не могу сказать, что я не давал ему к этому повода, — с усмешкой возразил Чарлз. — Хотя, возможно, с отречением он несколько переборщил. — Чарлз вздохнул и добавил, обращаясь к Марии: — Меня считали неуправляемым еще до того, как мы с твоей матерью сбежали в Гретну и тайно обвенчались. Мне было восемнадцать, ей семнадцать. Скандал случился в обеих семьях. Я начал взрослеть лишь после того, как взял на себя ответственность за тебя, но и тогда я не справился бы без бабушки Розы.
— Где ты был все эти последние недели? Берк сказал, что ты умер, а потом он подделал письмо от Грейнджера и предъявил мне твой золотой перстень как доказательство. Мы узнали, что он устроил так, что все письма из Хартли-Мэнора и в Хартли-Мэнор оседали в почтовом отделении Хартли, но все это еще не доказывало того, что ты жив. — Она прикоснулась к перевязи. — Ты не возвращался в Хартли из-за травмы?
— Отчасти да. Но… — Он взглянул на Адама так, что тот понял — ему не удалось расположить Чарлза Кларка к себе, как не удалось рассеять самые худшие его подозрения. — Почему ты здесь, в его доме, в Лондоне?
