Виктория Холт - Знак судьбы
— Ты меня теперь ненавидишь! — воскликнула она. — Ты ведь все знаешь!
— Я не испытываю к тебе ненависти. И никогда не смогла бы возненавидеть тебя. Я люблю тебя. Мы всегда были хорошими друзьями, правда?
Она кивнула.
— Ты приехала, чтобы рассказать ей, — сказала она. — Ты все знаешь. Я слышала, как ты говорила. Я знаю, о чем ты говорила. Это о ней… о моей матери… о моей противной матери. Она собиралась отослать Китти. Она бы сделала так, чтобы я никогда больше не увиделась с Китти.
— Аделина, — сказала я, — может, ты мне все расскажешь?
— Они заберут меня у Китти, — твердила она.
— Никто тебя не заберет. Китти любит тебя. Ты всегда будешь с ней.
— Я не позволю им увезти меня от нее, не позволю!
— Нет, конечно. Но почему ты хотела убить меня?
— Ты собиралась все узнать. Ты привезла сюда Лусиана. Я слышала, как вы говорили об этом. Ты хотела рассказать Китти, доказать ей. Вы собирались сказать всем… журналистам… полицейским… всем.
— О чем рассказать, Аделина?
— Что это сделала я. Я убила ее. Ты приехала рассказать им об этом.
— Ты убила свою мать?!
— Она хотела отослать Китти. Она была жестокой. Ее никто не любил. Без нее было лучше. Она меня пугала. Она застала меня в своей комнате. Я только хотела показать Лусиану опал. А тут ящик выпал… А когда Китти пришла за мной, моя мать так разозлилась, что велела Китти убираться. Я пошла в ее комнату, когда она лежала в кровати. Она задыхалась, не могла дышать. Она сказала: «Лекарство… лекарство», — и больше ничего. Я положила много пилюль в стакан и дала ей. Она выпила. А потом умерла. Но они отвезли нас к тете Флоренс, а я не хотела там оставаться. А через некоторое время они отослали меня к Китти. Я подумала, что ты приехала, чтобы все испортить.
— О Аделина, моя бедная Аделина!
Она прижалась ко мне, все еще всхлипывая.
— Я вернулась к Китти, — продолжала она. — Тут было очень хорошо. Это лучшее место на свете. Я не могу уехать от Китти. А ты приехала, и я подслушала, что ты постоянно говорила с ними о… том, что ты знаешь и что собираешься им рассказать. А когда они узнают, они заберут меня у Китти. Я не могу уехать от Китти. Здесь мне спокойно. Это мой дом. Я не хотела причинить тебе вред… я должна была… но не смогла, потому что очень тебя люблю.
— Аделина, я не знала этого. Ты неправильно все поняла. Я приехала к Китти, и мы действительно говорили об этом. Ты должна успокоиться. Я позову Китти. Она знает, что нужно делать. Я вернусь через минуту.
Она вдруг затихла.
— Китти… — сказала Аделина. — Ей обо всем станет известно… Китти знает, что нужно сделать.
Я оставила ее и побежала в комнату Китти. Она спала, и я разбудила ее. Я сказала ей, что она должна немедленно пойти со мной. У Аделины случился приступ. Китти тотчас вскочила с кровати.
— Что случилось? — спросила она.
— Она говорит о прошлом. Пожалуйста, идемте скорее. Она меня пугает.
Мы побежали в мою спальню. Но Аделины там не было. Балконная дверь была открыта, но и в комнате Аделины не оказалось. Тогда я подошла к краю балкона, где были сломанные перила, и посмотрела вниз. Аделина лежала на каменных плитах внутреннего дворика.
Ее отвезли в больницу, и Китти не отходила от нее ни на минуту Аделина была счастлива. Доктор сказал, что она почти не чувствует боли. Ее позвоночник был сломан. Временами она приходила в сознание и говорила о прошлом.
Она снова и снова рассказывала нам — включая доктора и медсестер, — как она дала матери лекарства, которые ее убили, и почему решила, что это необходимо сделать. Аделина знала о лекарствах, потому что слышала, как медсестра рассказывала о них няне и миссис Бартон. Аделина многое слышала. Все думали, что она ничего не понимает, поэтому свободно говорили при ней.
Аделина знала, что мать собирается выгнать Китти, и именно поэтому убила миссис Марлин.
Потом ее отослали к тете Флоренс, и Аделина сделала так, чтобы они возненавидели ее и кинулись умолять Китти ее забрать. После этого все стало прекрасно, и долгие годы она была счастлива. Но теперь все узнали, что она убила свою мать, и заберут ее у Китти. Она не думает, что ее повесят, потому что говорят, что она глупая. Но лучше умереть, чем жить вдали от Китти. Это наилучший выход, и Китти будет с ней до самой ее смерти, которая, она чувствует, уже близко.
Аделина сказала мне, что собиралась столкнуть меня с балкона, потому что думала, будто я знаю, что она убила собственную мать. Но я всегда была ее другом, и она в конце концов не смогла этого сделать, поэтому попыталась покончить с собой. Леди Гарстон упала с крепостного вала, а она прыгнула с балкона.
Аделина прожила всего два дня. Она сделала признание — не только мне, но и в присутствии нескольких человек. Своим признанием она разогнала тучи, которые клубились над нами столько лет.
Как и предсказывал Джефферсон, поднялась шумиха. Признание Аделины и тот факт, что невинный человек был повешен за преступление, которого он не совершал, — все это вызвало всеобщий интерес. Несколько недель газеты муссировали эту историю. Китти с Джефферсоном и Эдвиной уехали на несколько месяцев за границу, чтобы избежать пристального внимания. Дело было закрыто. Смерть Аделины все расставила по своим местам.
Я с грустью вспоминала жизнь бедной Аделины. Она всегда радовалась, когда рядом с ней была Китти. В такие моменты она была счастлива. Думаю, ее не очень мучила совесть. Ее мать была отвратительным человеком, рассуждала Аделина, и причиняла неприятности многим людям. Она заслуживала смерти. А отец? Что Аделина думала о нем? Она плохо знала его, но он всегда был добр с ней. Она, вероятно, смогла забыть о нем, выбросить воспоминания из головы.
Мы с Лусианом поженились спустя три месяца после этих событий. Леди Кромптон настояла, чтобы свадьба была гораздо пышнее, чем нам с Лусианом того хотелось, но это не имело для нас большого значения. Мы были слишком счастливы, чтобы обращать на это внимание.
Эпилог
Прошло уже пять лет с тех пор, как умерла Аделина. Это были счастливые годы.
Наступил новый век. Думаю, для всей Англии началась новая эра. Королева умерла, и в холодный ветреный день весь двор погрузился в траур. Ее похоронили рядом с мужем, которого она так обожала, в ее «любимом мавзолее» в Виндзоре.
Я стояла у окна и смотрела на лужайку, где много лет назад мы с Камиллой, Лусианом, Эстеллой, Генри и Аделиной пили чай. Теперь это мой дом. Лусиан — мой муж, и все, что произошло в моей жизни, привело меня к счастью.
Леди Кромптон теперь уже довольно слаба, но жизнь ее стала светлее. У меня есть сын Джонатан — ему уже четыре года — и двухлетняя дочь Кэтрин, которые одинаково дороги мне. Бриджит тоже живет с нами. Джемаймы Крей здесь больше нет. Я вздохнула с облегчением, когда мы наконец от нее избавились. Я собралась с духом и прошла через это испытание. Я предложила Джемайме ежегодную ренту, настояв на том, что она получит ее только в том случае, если уедет без шума и прекратит свои нелепые, возмутительные инсинуации. И намекнула, что такие чудовищные выдумки можно расценивать как клевету и ей следует остерегаться. Я была рада, когда она решила тихо уехать.
