Патриция Поттер - Шотландец в Америке
Должно быть, это беспокойство отразилось на ее лице, потому что Элизабет взяла ее за руку и повела к коляске, в которую была впряжена пара прекрасных серых лошадей.
— Бьюсь об заклад, сейчас вам нужна ванна с горячей водой — ну а потом вы расскажете мне все-все о нашем дорогом Дрю. Наше ранчо расположено в нескольких милях отсюда. Надеюсь, вам у нас понравится.
И Габриэль почувствовала, как ее обнимает теплая волна, — столько доброты и искренней симпатии было во взгляде этой удивительно милой женщины.
Бен Мастерс был высок, почти как Дрю, но поплотнее, хотя без единой унции жира. Ее шотландец был дьявольски обаятелен, но другие его положительные черты было разглядеть не так-то уж просто, тем более что он их тщательно скрывал, предпочитая казаться равнодушным, циничным прожигателем жизни. А Бен, казалось, был весь как на ладони — прямой, верный, честный, он излучал уверенность и силу. Подходящие качества для шерифа, подумала Габриэль.
Он помог девушке сесть в коляску, передал ей ребенка, затем усадил жену — да с такой нежностью, что у Габриэль защемило сердце. Как мог Дрю чувствовать себя одиноким скитальцем, имея таких родственников?
Бен тряхнул вожжами, и лошади бодро побежали вперед.
Габриэль еще до отъезда в Техас как-то побывала в Денвере на гастролях, и, когда коляска проезжала мимо гостиницы, где они с отцом тогда останавливались, у нее защипало глаза от слез. Элизабет, видимо, это заметила и сочувственно сжала ей руку.
— Извините, — смутилась Габриэль. — Я, наверное, чересчур устала…
— Разумеется, — отвечала женщина. — Путешествия всегда изматывают. Может быть, я подержу ребенка?
По тону голоса Габриэль поняла, что женщина действительно этого хочет.
— Это было бы замечательно, — ответила она и передала Элизабет Малыша. — По правде говоря, у меня уже руки не разгибаются.
— Чудесный мальчик. Как его зовут?
— Малыш. — Габриэль покраснела. — Временно, конечно.
— Интересное имя, — осторожно заметил Бен Мастерс.
Габриэль ощутила в его словах невысказанный вопрос — но он был слишком хорошо воспитан, чтобы задать его прямо. Что ж, пускай эти люди узнают самое худшее.
— Это не мой ребенок, одной умершей индианки. Мы нашли его во время перегона рядом с трупом матери. Он был едва жив и такой махонький, что Дрю прозвал его Малышом. Мы не успели дать ему настоящее имя.
— Да уж, очень похоже на Дрю, — фыркнул Бен.
— Вы участвовали в перегоне? — изумилась Элизабет, но, к удивлению Габриэль, в ее голосе не было и следа осуждения. — Мы знали, что Дрю намерен заняться скотоводством, но не предполагали… — Она запнулась.
Габриэль вцепилась пальцами в складки платья.
— Это долгая история.
— А где сейчас Дрю? — спросил Бен.
— На пути в Техас.
— Но телеграмма…
— Это я ее послала, — призналась Габриэль. — У меня для вас есть письмо от него. Дрю вряд ли что-нибудь пишет там о себе, но мне кажется, что он нуждается в вашей помощи.
Бен пронзительно посмотрел на нее, Элизабет побледнела… Но тут Малыш, который стоически вел себя во время всего путешествия, выбрал именно этот момент, чтобы заплакать. Женщины мгновенно переключились на него, и разговор сам собой увял. Бен Мастерс снова тряхнул вожжами, лошади рванулись вперед — и все вопросы были отложены на потом.* * * Габриэль сразу понравился дом на ранчо, привольно раскинувшемся вдоль быстрой реки. Бен помог выйти из коляски жене, затем Габриэль и показал на амбар:
— Дрю помогал нам его строить.
Как раз в это время дверь распахнулась, и из амбара выскочил крохотный смерчик, который бросился прямо в объятия Бена. За девочкой бежала крупная собака, которая при виде Верного сразу остановилась.
— А у нас лодился еще желебеночек, — мило картавя, сообщила девочка.
Элизабет наклонилась и поцеловала дочку в щеку.
— Это замечательно. Ты мне его потом покажешь.
— Я хочу сейчас показать.
— Но у нас гости. Целых три гостя, видишь? Это мисс Габриэль Льюис, друг твоего дяди Дрю. А это наша Сара Энн.
Девочка весьма изящно присела, совсем как маленькая леди, а затем опустилась на колени, чтобы поздороваться с Верным, который поглядывал на большую собаку, настороженно помахивая хвостом.
— Он очень красивый! — объявила Сара Энн.
— Его зовут Верный. А это, — и Габриэль нагнулась, чтобы показать Саре Энн младенца, — Малыш.
— Ой, — воскликнула девочка, — он даже лучше, чем пони! У меня тоже скоро будет ребенок.
— У тебя? — улыбнулась Габриэль. — Ты же сама еще маленькая.
— Не-а, мне почти пять лет.
— Да, это, конечно, очень много, — согласилась Габриэль, восхищенная рыжей головкой и зелеными глазами девчурки.
— Я думаю, что мисс Льюис будет приятно освежиться после долгой дороги, — вмешалась Элизабет. — А тебе, Сара Энн, почему бы не помочь Педро позаботиться о жеребенке?
— А ты не хочешь на него посмотреть?
— Еще как хочу, — улыбнулась Элизабет. Габриэль подумала о Дрю и о срочности своей миссии… но одна минута ведь не в счет.
— Я тоже хочу его посмотреть, — сказала она.
Сара Энн схватила Габриэль за руку и потащила ее к амбару, а за ними двинулись Бен Мастерс и Элизабет. Ликующий мексиканец встретил их у дверей.
— Сеньор! Сеньора! Глори принесла жеребеночка. Тиу виепо <Очень хорошего (исп.).>.
Все четверо подошли к стойлу и заглянули внутрь. Прекрасная черная кобыла облизывала темно-серого жеребенка, который сделал несколько шажков, покачнулся, но устоял на тонких, еще некрепких ножках.
— Как он прекрасен! — вздохнула Габриэль. Она еще никогда не видела новорожденного жеребенка. Казалось, малыш весь состоит из ног и глаз. Он был невероятно прелестен.
— Он правда прекрасный, да, мама? — спросила девочка.
— Да, действительно, — ответила Элизабет. — Как же ты хочешь его назвать?
Девчушка, кивнув головой, важно сказала:
— Это надо обдумать.
— Вот ты и обдумывай, — вмешался Бен, — а мы пока отведем мисс Льюис в дом.
Сара Энн, уже погрузившаяся в раздумья, сосредоточенно кивнула.
Пока они шли к дому, Габриэль снова овладело нетерпение. Бен нес ребенка на руках, а Верный не отставал от мужчины ни на шаг. За ними, свесив язык набок, следовала большая собака с густой длинной шерстью. Размерами она больше напоминала пони, чем представителя собачьего племени.
— Это и есть Генрих Восьмой, — объяснила Лиз-бет. — Он любит всех, а в особенности женщин.
Габриэль невольно улыбнулась. Она еще никогда не встречала такую замечательную семью, даже среди своих самых эксцентричных театральных знакомых. Войдя в дом, она отметила, что мебель выбиралась прежде всего с расчетом на удобство и домашний уют.
