Патриция Поттер - Шотландец в Америке
Габриэль поверила, что он поехал в разведку. Не верить повода не было. Последнее время Дрю все чаще отправлялся в такие поездки с Керби, а Дэмиен все больше получал полномочий на перегоне. Однако поздно вечером второго дня девушка почуяла неладное. Впрочем, ей бы следовало насторожиться еще утром, когда Керби в одиночку уехал на разведку и вернулся только к ночи. Почему они с Дрю одновременно занимались разведкой, но порознь?
Керби явно ее избегал. До этого Габриэль не обращала особого внимания на то, когда он уезжает из лагеря и когда возвращается. Она была очень занята — и своими повседневными обязанностями, и уходом за ребенком. И все же вечером второго дня Габриэль заметила, что Керби увел Дэмиена за пределы лагеря, а потом они вернулись, и лицо у племянника было перекошено от едва сдерживаемой ярости.
Она подождала, пока Керби-младший не удалится, и подошла к его дяде.
— Керби?
Тот оглянулся. В свете костра Габриэль перехватила его настороженный взгляд.
— Разве Дрю уже не должен вернуться?
Лицо Керби чуть заметно дрогнуло.
— Он уехал, Габриэль. Он оставил перегон.
Девушка едва не задохнулась и, ловя ртом воздух, выдавила, с трудом выговаривая слова:
— Я… не поняла…
— Он сказал, что у него есть важное дело, и просил, чтобы я посадил тебя на денверский поезд. Сказал, что там, в Денвере, вы и встретитесь.
Потрясенная, Габриэль не знала, что и подумать, но была откровенно уязвлена. Дрю просил ее верить ему, заставил даже пообещать это — а сам ей не доверяет. Он не хотел, чтобы ему лгали, но легко решился солгать сам.
Скиталец. Чужак. Одиночка. И почему же это Габриэль решила, что сможет его изменить? Он, как прежде, не желал доверить ей свои планы и мысли. И никогда не доверит.
Сердце у нее разрывалось от муки и отчаяния. Она отвернулась, не желая, чтобы Керби видел, как ей больно.
— Габриэль, — сказал он, удерживая ее за руку. — Дрю тебя любит. Он просто хотел быть уверен, что тебе не угрожает никакая опасность.
— Даже не спросив меня об этом? Не узнав, что я думаю на этот счет и что мне нужно? — яростно выпалила Габриэль. — Это не любовь! И это нечестно, хотя он постоянно твердил о честности. Он предал меня!
Она с такой яростью посмотрела на Керби, что тот невольно отдернул руку.
— Куда он поехал?
Керби откашлялся.
— Он оставил письмо для тебя. И еще одно, чтобы ты передала его родственнику Бену Мастерсу.
С убийственным спокойствием Габриэль отвечала:
— И вы двое рассчитываете, что я отправлюсь за сотни миль отсюда в дом незнакомых мне людей, в то время как вы будете охотиться на убийцу?
Тревожный взгляд Керби убедил ее, что она попала в точку. Вот сейчас ей отчаянно захотелось ударить его. Опрокинуть горшок с бобами в огонь. Сесть на Билли Бонса и умчаться куда глаза глядят. Наконец, убить Керби — не говоря уже о человеке, который бросил ее, — и убить собственноручно. Если Киллиан ее не опередит. В общем, Габриэль никогда в жизни не была так рассержена.
«Верь мне. Обещаешь?» О, с какой радостью она швырнула бы ему в лицо эти слова! Дрю очень хорошо знал, о чем просит, когда не праведным путем вырвал у нее это обещание.
«Верь мне». Ха! Она-то ему верила! А он… он…
И вдруг возмущение ее улеглось. «Верь мне». Впервые Дрю попросил ее о чем-то, попросил верить ему… и постепенно эта мысль овладела сознанием девушки.
«Он тебя любит», — сказал только что Керби. Может, это правда? Гнев, страх, надежда смешались в ее душе, и страх оказался сильнее всех других чувств.
— Он поехал один?..
Керби сжал кулаки, обдумывая ответ.
— Он поехал вслед за Киллианом в одиночку? — повторила Габриэль, и в голосе ее прозвучал неприкрытый ужас.
Керби подавленно покачал головой:
— Никто не знает, что Дрю близко связан со мной… или с тобой. Он просто один из погонщиков. И он поехал на ранчо к моему брату, чтобы его предупредить. Он не станет сам искать неприятности.
Зато неприятности имеют обыкновение Сами находить его, даже если он их избегает.
Габриэль сразу же и немедленно захотелось отправиться вдогонку, но это было невозможно — она прекрасно это понимала. Ей надо заботиться о Малыше. Она не может тащить с собой ребенка через полстраны, верхом на лошади.
Да! Как же трудно выбирать между одной любовью и другой. Что делать? На что решиться?
«Надо выбирать того, кто больше в тебе нуждается», — подсказало ей сердце.
Габриэль припомнила все, что Дрю говорил ей о Денвере, о сводной сестре и ее муже. Бен Мастерс — юрист, когда-то был шерифом, и Дрю уверен, что тот сможет защитить ее. Может, он защитит и брата своей жены от него самого?
— Хорошо. Я поеду в Денвер, — сказала она Керби, — но я хочу отправиться прямо сейчас, с Малышом и Верным. И я хочу быть уверена, что о Билли Бонсе и Самсоне будут хорошо заботиться.
Керби подавил глубокий вздох облегчения, лицо его прояснилось. Он смущенно улыбнулся.
— Все будет в порядке, Габриэль. Я обо всем позабочусь.
— Кто же будет кухарить?
Керби пожал плечами:
— Что-нибудь придумаем.
— У вас будет песок в бобах.
— Возможно. И даже подкова утонет в кофе.
На глаза Габриэль навернулись слезы. Она будет скучать по Керби. По всем остальным. Они стали ей как родная семья.
— Напеку вам побольше хлеба.
Керби кивнул.
— Я пошлю кого-нибудь с тобой на север к железной дороге. Тебе надо успеть на поезд.
Керби достал из кармана два письма и вручил их Габриэль.
— Одно тебе, другое — для родственника Дрю. Завтра кого-нибудь пошлю тебя проводить. И есть еще кое-что. Подожди немного, сейчас принесу.
Он достал из хозяйственного фургона скатанное одеяло и извлек из него сверток в коричневой бумаге. Вернувшись, Керби подал ей сверток.
— Дрю просил передать тебе вот это.
Габриэль нерешительно взяла сверток.
— Вы знаете, что там?
— Понятия не имею. — Он покачал головой и уже повернулся, чтобы уйти, но остановился и снова посмотрел на Габриэль.
— Между прочим; черт побери, ты была лучшим подавалой, которого я когда-либо нанимал на перегон.
Габриэль улыбнулась.
— А вы были лучшим хозяином перегона, у которого я работала.
— Смотри только, чтобы я остался единственным хозяином перегона, на которого ты работала. — И уже тише добавил:
— Ты уж как следует заботься о нашем шотландце.
— Позабочусь, — пообещала Габриэль.
Некоторое время она смотрела вслед Керби, затем понесла письма и сверток в свой уголок хозяйственного фургона. Малыш мирно спал. Сев около его колыбели на пол скрестив ноги, она отложила в сторону письма, развязала бечевку и едва не задохнулась от волнения.
