Вера Крыжановская - Торжище брака
Полковник отрицательно покачал головой.
— Нет, нет, пусть она уезжает с Богом! Давно уже я устал от домашнего ада, созданного этой женщиной, всегда торопившейся бежать из дому, всегда разряженной для посторонних и постоянно грязной и растрепанной для меня. Уже давно между нами не существует никакой нравственной связи. Ее неимоверные расходы, безумства и преступное равнодушие к детям истощили мое терпение. И я, и дети — мы только выиграли бы от ее отъезда, если бы только она оставила мне Лизу. Меня возмущает, что она взяла с собой девочку и будет подвергать ее опасности.
Он умолк и закрыл глаза руками. Горечь и страдание отражались на его бледном и расстроенном лице. Печально, с глубоким сочувствием, смотрели молодые люди на несчастного Кулибина, не оплакивавшего даже свой разрушенный домашний очаг, созданный им без всякого расчета, с единственной надеждой найти спокойное убежище и любовь в недрах своего семейства.
Воцарилось тяжелое молчание, прерванное лакеем, доложившим, что какой-то человек желает немедленно видеть баронессу по очень важному делу. Выйдя в переднюю, Тамара с удивлением увидела посыльного со спящим ребенком на руках. Тот подал ей конверт. Взволнованная баронесса поспешно распечатала письмо, содержавшее следующие строки: «Отошли Лизу к отцу. Я передумала и не хочу таскать бесполезную тяжесть. Надя».
Щедро вознаградив посыльного, молодая женщина взяла у него ребенка. Девочка проснулась и радостно охватила ее за шею своими ручками. С ребенком на руках Тамара поспешила в гостиную.
— Поднимите голову, Петр Михайлович, — весело крикнула она. — Взгляните, я приношу к вам вашу маленькую Лизу. Благодаря Богу, мать сочла ее за обременительную обузу. Вот ее письмо.
Кулибин быстро выпрямился. Не взглянув даже на письмо, он схватил девочку и покрыл ее поцелуями, причем только молчаливая слеза, скатившаяся на его бороду, говорила о том, сколько горести накопилось в его сердце. Поговорив еще около часа, полковник простился с любезными хозяевами, оставив их под влиянием грустного впечатления. Молодая женщина только и думала об этом несчастном человеке и горьком чувстве, которое он должен был испытывать, возвратясь в свой опустевший дом, так позорно брошенный его недостойной супругой.
На следующий день, вечером, раздевая свою хозяйку, Фанни рассказала, что к ней приходила горничная Кулибиной, с которой она хорошо знакома, и просила рекомендовать в какое-нибудь место, так как полковник отказал ей. От этой девушки она узнала, что бегство Нади было уже известно всей прислуге. Возвратившись в бешенстве домой, Кулибина тотчас же послала свою горничную заложить бриллианты и дорогие образа. Кроме того, она заняла сто рублей у швейцара и семьдесят пять у кухарки. Ни для кого не было тайной, что она уехала к графу Ружемону. Этот рассказ произвел отталкивающее впечатление на Тамару, хотя, в то же время, ей очень интересно было узнать, чем кончится вся эта история для Нади и графа.
Этот случай так расстроил молодую женщину, что в продолжение восьми дней она никуда не выходила из дому и сама никого не принимала. Только получив записку Кати, где та писала, что чувствует себя не совсем здоровой, и просила навестить ее, Тамара решила на следующее же утро съездить к ней.
Княгиня еще лежала в кровати. Тамара была поражена страшной переменой, происшедшей в ней. Она, казалось, сильно постарела, лицо пожелтело, а вокруг глаз образовались темные круги. На всей ее фигуре лежал отпечаток полного изнеможения. При виде входящей Тамары княгиня бросила на кровать книгу в желтой обертке, носившую заглавие одного из новейших натуралистических романов.
— Благодарю, что приехала навестить больную. Не смотри так враждебно на моего Золя: право, он очень верно рисует людей с натуры, — сказала она, привлекая к себе Тамару и крепко целуя ее.
Та, не сделав никакого замечания, села около кровати. Разговор, естественно, перешел на Надю и ее скандальную историю.
— Я, право, не знаю, чего и пожелать этой несчастной, — сказала со вздохом баронесса. — Мне жаль графа, если ей удастся помешать его свадьбе. Она сделает несчастным его самого и ни в чем не повинную невесту. С другой стороны, если Наде не удастся устроиться у него в качестве жены или любовницы, а Кулибин разведется с ней, что она будет делать? Она сожгла свои корабли, и возвращение невозможно.
— Если даже свадьба и не состоится, она ничего не добьется от Ружемона. Надя ему надоела, а мужчина обычно беспощаден к женщине, которую разлюбил. Я думаю, она вернется к своему мужу!
— Не посмеет!.. Муж прогонит ее!
— О, нет! Кулибин очень добрый человек, и она разжалобит его своим раскаянием. К тому же ведь это будет и по-христиански! В обществе будут смотреть на нее косо, но и это со временем сгладится, если у ней хватит сил мужественно перенести первые неприятности. Ах, жизнь, жизнь!.. Если бы знать вперед, что она готовит нам, гораздо лучше было бы повеситься! Помнишь ли ты, Тамара, день накануне нашего выпуска из пансиона? Каждая из нас смотрела тогда на жизнь сквозь розовые очки. С тех пор прошло около девяти лет, а сколько перемен, сколько разочарований!
— Сколько горечи!.. Тебя ли я слышу, Катя — тебя, которая была так уверена, что богатство и практический взгляд на жизнь дадут тебе полное счастье! — удивилась Тамара.
Княгиня приподнялась на подушках и усталым взглядом посмотрела на свою подругу.
— Судя по результатам, моя теория ничего не стоит! На тебя, идеалистку, время не наложило своей руки. Несмотря на перенесенное тобой горе, тебе нельзя дать больше восемнадцати лет. Мы же, практические женщины, состарились и утомились жизнью. А между тем мы одних лет с тобой! Клянусь тебе, жизнь становится ужасной, когда ничего не любишь, ничего не уважаешь и не хватает даже изобретательности придумать какое-нибудь средство убивать время, чтобы позабыть эту бесконечную пустоту сердца! Но ты не понимаешь и не можешь понять меня.
— Ты ошибаешься, Катя! Я понимаю и жалею тебя. Моей сохранившейся молодостью я обязана своему внутреннему миру и гармонии души. Страсти сильнее времени действуют на наш организм. Равновесие души, даже при неблагоприятных условиях, поддерживает и сохраняет наши физические и нравственные силы. Но скажи мне, отчего ты не стараешься изменить образ жизни, раз ты осознала ошибочность своей теории и пустоту своего существования? Ты только годом старше меня, следовательно, тебе двадцать шесть лет. Еще не поздно начать новую жизнь!
Княгиня с минуту молчала. Затем с безнадежным выражением на лице откинулась на подушки.
— Моя жизнь так радикально испорчена, что, право, не стоит даже труда стараться изменить ее! Я связана с Арсением, ни капли не любящим меня. Всегда любезный и предупредительный в обществе, он груб, капризен и невыносим дома. Своим замужеством я надела себе петлю на шею, и, право, ты поступила очень умно, выйдя замуж за паралитика.
