Джоржетт Хейер - Черная моль
Милорд сдержанно поклонился.
— И разумеется, — тихо продолжил герцог, — вам бы тоже хотелось расправиться со мной. Сочувствую… Но как бы вы в глубине души ни презирали и ни ненавидели меня, продемонстрировать это открыто вам теперь никак не удастся, разве что выставив нас обоих на посмешище перед всем городом… Однако не забывайте о мисс Диане. Кроме того, я вообще питаю отвращение к разного рода трагедиям. Так что предлагаю вам остаться сегодня гостем в моем доме… да, кстати, Эндрю, не забудь распорядиться, чтоб приготовили спальни. А уж потом можете вообще ко мне не приближаться… Честно сказать, я от души надеюсь, что этого не произойдет.
Милорду удалось подавить улыбку.
— Благодарю за гостеприимство, ваша светлость. Это любезное предложение, — тут он взглянул на утомленное личико Дианы, — мы просто вынуждены принять. Отдых нам крайне необходим. И я, как и вы, тоже ненавижу трагедии.
Диана тихо усмехнулась.
— До чего же вы все церемонные! — сказала она. — Лично я отправляюсь спать.
— Я провожу вас наверх, — заявил милорд, и они направились к двери.
Проходя мимо герцога, Диана на секунду остановилась и вопросительно подняла на него глаза.
Трейси отвесил низкий и очень почтительный поклон.
— Доброй ночи, мадемуазель. Карстерсу покажут комнату, отведенную для вас. Там есть и слуга.
— Благодарю, — тихо ответила она. — Я постараюсь забыть о том, что произошло сегодня, ваша светлость. Не могу не согласиться с вами, люди не должны узнать об этом… ну, скажем, недоразумении. И еще должна признаться, мне было бы куда труднее простить вам все эти оскорбления, если… если… если бы в результате они не помогли мне… вернуть Джека. Не окажись я в этой переделке, кто знает, возможно, мы так больше и не встретились бы.
— Итак, — поклонился герцог, — все, как говорится, к лучшему.
— На вашем месте я бы не рискнула заявлять это, сэр, — ответила она и вышла.
На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Никто не мог подобрать подходящих к случаю слов. Выручил, как всегда, Трейси.
— Полагаю, что все мы встретимся в столовой за ужином, — сказал он. — Придется, наверное, немного подождать милорда. После вас, О’Хара, только после вас…
— Минуточку, — ответил Майлз. — Где-то там, под навесом, кобыла Джека. Я обещал за ней присмотреть.
— Эндрю! — окликнул брата его светлость. — Когда закончишь распоряжаться столом, прикажи людям, чтоб кобыла Карстерса получила должный уход!
Откуда-то снизу прозвучал ответ, что его поняли, и вскоре голос Эндрю донесся уже со двора — он громко отдавал кому-то распоряжения.
В целом ужин прошел гладко. Его светлость был улыбчив и любезен, Эндрю, как всегда, сыпал шутками. О’Хара тоже внес свою лепту в поддержание беседы. Один лишь Ричард был сперва довольно молчалив, но милорд, совершенно упоенный своим счастьем, вскоре пробил его броню и завязал с братом оживленный разговор — ему не терпелось знать, что произошло в городе и именье за семилетнее отсутствие.
О’Хара же, размышляя о случившемся, едва удерживался от смеха. Забавная все же вышла история, как ни крути. Только что эти двое бились не на жизнь, а насмерть, и вот теперь вся злоба и ненависть улетучились и они сидят рядом за столом и мирно, как ни в чем ни бывало, беседуют. Это ему нравилось. Ведь совсем недавно он опасался, что друг его изберет вариант трагический и откажется задерживаться в доме обидчика хотя бы на секунду.
Было уже около полуночи, когда стали расходиться спать. Братья остались вдвоем. В столовой настала тишина. Милорд сидел, рассеянно играя длинной ложкой для пунша, и помешивал золотистый осадок на дне чаши. Рядом стоял канделябр, и Ричард, находившийся напротив, в тени, изучал лицо брата.
Он глядел и не мог наглядеться. Глаза бессознательно впитывали каждую черточку дорогого лица, следили за каждым движением изящной руки. Он нашел, что Джон несколько изменился, но в чем именно крылась эта перемена, определить никак не удавалось. Он не состарился и был, казалось, все тем же веселым и беззаботным Джеком. С одной лишь незначительной разницей — кстати, тогда, еще при первой встрече, О’Хара ее тоже почувствовал: в манерах Джека появилась сдержанность, умение держать дистанцию.
Наконец неловкое молчание нарушил милорд. Почувствовав на себе пристальный взгляд брата, он поднял глаза, и губы его дрогнули в выжидательной усмешке.
— Черт возьми, Дик, мы робеем, ну прямо как два школяра!
Ричард даже не улыбнулся, тогда Джек поднялся и подошел к нему.
— Говорить тут больше не о чем, Дик. Нет необходимости… В конце концов… мы ведь всегда вместе выбирались из всех переделок, помнишь?
Он положил брату руку на плечо. Тот молчал, затем поднял на него глаза.
— Что ты, должно быть, обо мне думаешь! — воскликнул он. — О, Господи, когда я начинаю…
— Знаю. Поверь мне, Дик, я знаю и понимаю все твои чувства. Забудь об этом, прошу! Все уже кончено, все позади!
Снова последовала долгая пауза. Лорд Джон снял руку с плеча брата и, опершись о стол, с улыбкой смотрел на него.
— А я только сейчас вспомнил! Ты ведь у нас отец… Сын?
— Да. Джон… в твою честь.
— Не стану отрицать, польщен. Господи, подумать только, у моего брата собственный ребенок! — и он рассмеялся.
Наконец-то и на лице Ричарда возникла улыбка.
— А ты сам — не кто-нибудь, а дядя! — ответил он и только тут скованность и робость наконец оставили его.
Наутро Ричард отправился в Уинчем, а Диана с Джеком и Майлзом — в Сассекс. Джек пока отказывался ехать домой. Он заявил, что прежде хочет жениться, а уж потом вернуться в Уинчем вместе с молодой графиней. Однако он все же поручил брату сделать к его приезду ряд приготовлений. И еще попросил Ричарда отыскать некоего городского торговца по имени Фадби, вырвать из его лап некоего Чилтера и доставить последнего в Уинчем. Эту последнюю просьбу он выкрикнул из окна уже готовой отправиться кареты.
Ричард, держа под уздцы Дженни, на которой собирался ехать домой, приблизился к дверце экипажа и возразил:
— Но что, скажи на милость, я буду делать с этим человеком?
— Отдашь его Вобертону, — весело ответил Джек. — Тому всегда не хватало помощника, это я точно знаю!
— А может, он и не захочет…
— Делай, что я тебе сказал! — рассмеялся брат. — Чтоб этот самый Чилтер был к моему приезду в Уинчеме! Aurevoir! — и он втянул голову внутрь и карета тронулась.
Глава 29
Проведя почти бессонную ночь, вздрагивая при каждом звуке и отсчитывая приглушенный бой часов, доносившийся из гостиницы, леди О’Хара проснулась утром совершенно разбитая и еще более терзаемая беспокойством, чем накануне.
