Патриция Кэбот - Пьянящий аромат
— Но ты же это сделала. И я подумала, лучше сказать ребенку, что ты умерла.
Кэтрин уставилась на сестру.
— Наверное, ты права, — помедлив, кивнула она. Ответ поразил Пегги. — Ты и впрямь стала лучше, чем я ожидала. Ты очень мила.
Пегги криво усмехнулась.
— Спасибо, — только из вежливости сказала она. Комплименты в устах сестры для нее ничего не значили.
— По правде сказать, даже больше, чем мила. — Глаза Кэтрин оценивающе пробежали по фигуре Пегги — от атласных туфель на высоком каблуке до простой, но элегантной прически. — Знаешь, а будь ты на моем месте, сорвала бы неплохой куш.
Щеки Пегги загорелись.
— Кэти! Ну в самом деле!
— Тебя это смутило, не правда ли? — Кэтрин обошла вокруг девушки, не спуская глаз с тонкой талии и зрелых грудей младшей сестры. — Ну да, я знаю мужчин, которые не поскупятся, чтобы позабавиться с тобой. Ты еще не позволяла лорду Эдварду залезать к себе в панталоны, нет?
— Кэти! — Щеки Пегги пылали багровым румянцем.
— По твоему девичьему румянцу вижу, что не позволяла. Что ж, ты всегда была более благоразумной, чем я. Надо признаться, Эдвард тоже стал красавчиком, если учесть, чем был его папаша. Впрочем, так же как и братец. Пары более жестоких выродков и не сыскать. Если бы Томас не убил Джона, скорее всего это сделала бы я.
Признание Кэти, ее вкрадчивый голос привели Пегги в трепет своей чудовищной естественностью. Девушка посмотрела на Кэти и вдруг поняла, что совершенно не знает свою сестру. Она считала, что Кэтрин способна на многое, но убийство? Никогда. Теперь пришло время пересмотреть свое мнение.
Не заметив потрясения Пегги, Кэтрин как ни в чем не бывало продолжала:
— Знаешь, Эдвард очень симпатичный. Красивее, чем Джон, это точно. И с первого взгляда видно, что лучше воспитан. Он в тебя влюблен? — Не дожидаясь ответа Пегги, Кэтрин кивнула. — Думаю, да. А ты? Ты его любишь?
Пегги топнула ногой. Это уж было слишком.
— Кэти, прекрати!
— Что прекратить? Ты считаешь, что я бездушная, порочная сука, что ж, может, так и есть, но по меньшей мере я знаю свое место. Ты же ведь не думаешь, что после всего, что произошло, лорд Эдвард захочет на тебе жениться?
Пегги проглотила вставший в горле ком. Ей показалось, что в сердце вошел осколок стекла.
— Нет.
— Вот и хорошо, я рада видеть, что в тебе есть хоть немного здравого смысла. Та женщина. Виконтесса. Она влюблена в него и знает, что он любит тебя. Потому и организовала это маленькое представление, тебе не кажется? Жаль, конечно, но таков животный инстинкт, как считаешь? Каждый должен знать свое место. Теперь, когда тебе указали на твое, придется, милочка, ехать со мной в Лондон.
Пегги в замешательстве нахмурилась:
— Ты шутишь?
— Никаких шуток. Я деловая женщина, Пегги. Когда я вижу вещь, я знаю, как ее с выгодой вложить. Будешь грести деньги лопатой. А здесь ты, конечно же, остаться не сможешь. С Джереми все будет в порядке. Я забочусь о твоем будущем.
Пегги выдавила скептический смешок.
— Значит, ты собралась позаботиться обо мне, превратив меня в шлюху?
Кэтрин поджала губы. При этом четко обозначился ее истинный возраст.
— Мне не нравится слово «шлюха», Пегги. Это грубо. Я предпочитаю «куртизанка». И на твоем месте я бы не веселилась. Из чего тебе выбирать? Чтобы стать гувернанткой, у тебя не хватает образования, для прислуги ты слишком упряма. Ты хорошо разбираешься в цифрах, как я слышала, но это не женская работа. — Кэтрин вздохнула и посмотрела на одно из крупных колец, которыми в изобилии были унизаны ее пальцы. — Думаю, ты могла бы выйти замуж, но что такое замужество, как не разновидность рабства? Опять же, кому ты нужна? Приданого или каких-нибудь доходов у тебя нет. И твоя сестра — шлюха. Нет, Пегги. — Кэти Портер взглянула на сестру и улыбнулась очень убедительно, почти с теплотой. — Едем со мной в Лондон. Можем тронуться сегодня же вечером. Обещаю, ты заработаешь столько денег, что тебе и не снилось.
— Мне не нужны деньги, — отозвалась Пегги.
— А что тебе нужно? Любовь? — Кэтрин холодно усмехнулась. — Пегги, дорогая, у тебя в ногах будет ползать столько мужчин, что ты не будешь знать, куда от них деваться. Булавки, деньги, украшения, собственный экипаж с парой меринов, домик в городе…
— Звучит очень заманчиво, — неведомо откуда донесся низкий мужской голос.
Пегги вздрогнула, узнав этот голос. В слабом свете свечи, чуть теплившейся в галерее, она заметила крупную фигуру Эдварда Роулингза, который стоял, прислонившись к каменной арке. По тому, как он стоял — опираясь на стену и скрестив руки на мощной груди, — было очевидно, что он находится там уже довольно давно.
Смутившись от неожиданности, Кэтрин быстро пришла в себя и, сделав возмущенное лицо, сказала:
— Вам, сэр, следовало бы дать знать о своем присутствии…
— И пропустить вашу цветистую речь о выгодах, которые несет занятие проституцией? — Эдвард хмыкнул. — Может, мой брат и прервал бы эту речь, но я — ни в коем случае. Признаюсь, я нашел вас в высшей степени убедительным оратором, миссис Портер. Или можно называть вас Кэтрин? Вы все-таки приходитесь мне свояченицей.
Кэтрин настороженно посмотрела на лорда:
— Зовите меня, как вам вздумается. Простите, если это прозвучит грубо, но я только что обращалась к своей сестре, а не к вам. И буду благодарна, если вы оставите свое мнение при себе.
— Мое мнение? А, вы имеете в виду мое мнение относительно вашей профессии. — Эдвард кивнул, поглаживая щеку своими длинными пальцами. — Ну да, понимаю, вам хотелось бы, чтобы я не открывал рта. Странно, вы не удосужились рассказать Пегги, что бывает с — как вы там их называете? Ах да, куртизанками, когда они становятся слишком старыми для этого занятия.
— Не думаю, что…
— Ты знаешь, Пегги, что большая часть куртизанок не живут дольше тридцати лет? В своем маленьком экскурсе вы ни словом не упомянули о заболеваниях, миссис Портер. Или о беременности. Или о том, что в действительности проституция — это незаконное занятие. Скольких ваших девушек арестовали в прошлом месяце, миссис Портер? А сколько умерли, пытаясь избавиться от нежеланного ребенка…
Пегги не могла больше выносить всего этого. Она закрыла ладонями лицо и, задыхаясь, попросила:
— Эдвард, ради Бога! Прекрати!
Эдвард оторвался от стены, подошел к Пегги и положил тяжелую руку на обнаженные плечи девушки.
— Поедем, Пегги, — сказал он, его губы нежно касались волос девушки. — Поедем домой.
Сердце Пегги вдруг ожило, сильно забившись в груди. Она подняла залитое слезами лицо и посмотрела на него, подумав, что неправильно поняла его слова, и молясь в душе, чтобы это оказалось не так.
