Патриция Кэбот - Пьянящий аромат
Ощущая на плече легкую головку дочери, Эдвард проворчал:
— Если ты имеешь в виду Эшбери-Хаус, то чертовски прав: имение продается. Арабелла вышла замуж за какого-то итальянского принца, и, если не ошибаюсь, они поспешили то ли в Тоскану, то ли еще куда.
— А ведь тело виконта еще не успело остыть, — заметил Картрайт. — Ну и ну.
Пегги подошла к дверям и с интересом вгляделась в сумерки, пропитанные ароматом цветов.
— Алистер, — с подозрением спросила она, — а куда ты подевал свою жену?
— Жену? — Алистер сцепил пальцы на затылке, откинулся на спинку скамейки и посмотрел сквозь стекло потолка на пламенеющее небо. — Какую жену?
Пегги, шутя, отвесила ему легкий подзатыльник.
— Ту, на которой ты женился в прошлом месяце. Не отрицай, я все видела. Так что ты сделал с женой?
— А-а, та жена, — проговорил Алистер. — Ну, думаю, она дома, примеряет свои наряды…
Пегги вернулась на свое место на скамейке, бледно-зеленая юбка воланом опустилась вокруг нее.
— Дома? Хочешь сказать, что оставил ее в Лондоне?
— Да нет же. — Прищурившись, Алистер взглянул на садившееся солнце. — По соседству. Разве я вам не рассказывал? Эшбери-Хаус уже не продается. Я его купил.
Радостный щебет Пегги и сердечные поздравления Эдварда разбудили малышку, но она лишь недовольно вздохнула, взглянув на неугомонных родителей, и опять уснула.
— Как чудесно! — воскликнула Пегги, ее зеленые глаза сияли. — Мы теперь соседи! И сэр Артур будет доволен.
Алистер скептически поднял бровь.
— Признаться, счастье моего тестя не было основной причиной моего решения купить эту землю, но если вы так ставите вопрос…
— Близко от семейства Энн. — Тон Эдварда был суховат. — Разумно с твоей стороны, старина.
На лице Алистера вдруг появилось выражение озабоченности.
— Истинный Бог, я не подумал обо всем этом. Лучше пойти и переговорить с Энн. Не можем же мы принимать ее родственников каждый раз, когда им вздумается нас навестить. Я так с ума сойду…
— Не расстраивайся, старина, — самодовольно сказал Эдвард. — Ты всегда сможешь выскользнуть через заднюю калитку и поискать утешения в Роулингзе.
— Проклятие! — пробормотал Алистер. Он вскочил и, промямлив что-то о том, что ему нужно переброситься парой слов с женой, скрылся в сумерках.
Все еще улыбаясь, Пегги поднялась со скамейки и прошла туда, где мирно сидел ее муж с их дочерью. Она склонилась над спинкой скамейки Эдварда, обняла его за шею обнаженными руками и прижалась щекой к его щеке.
— Привет. — Эдвард с удовольствием погладил нежную руку жены. — Ну что, небось рада, зеленоглазая колдунья? Ты не только заставила его жениться на ней, но и добилась того, чтобы видеться с ней каждый день. Ты уверена, что родилась в Шотландии, а не в Ирландии? Могу поклясться, ты настоящая фея…
— Я не колдунья, — хихикнула она, поцеловав мужа в щеку. — В последнее время не превратила в лягушку ни одного принца.
— Неужели? Меня-то ты очаровала. — Эдвард вдруг рассердился. — Я не уверен, что мне понравится жить по соседству с этим бездельником. В конце концов, он ведь какое-то время был в тебя влюблен.
Пегги тихо засмеялась и провела ладонью по кудряшкам дочери.
— Вам нечего беспокоиться, милорд. Меня так же приворожили чары нашей любви, как и вас…
И они поцеловались, освещенные неверным светом заходящего солнца, а в воздухе разливался пьянящий аромат роз.
Примечания
1
Одна из самых известных лондонских гостиниц высшего класса. — Примеч. ред.
