Мэри Кайе - В тени луны. Том 2
Ее не волновало, что Алекс едва смотрел на нее и редко с ней говорил, а когда обращался к ней, то со скрытым раздражением. Ей казалось, что она любила его всю жизнь и знала о нем все, и даже после той ночи, когда они выбрались из Лунджора, она почувствовала себя частичкой его; иногда она могла следить за ходом его мыслей, как будто это были ее собственные мысли. Жестокий опыт научил ее не ждать от жизни слишком многого, и сейчас она довольствовалась тем, что Алекс был жив и находился в пределах ее досягаемости, и она могла наблюдать за ним, слышать его голос, чувствовать его присутствие, даже когда не видела его.
Наступили неприятные времена, и он стал уходить за новостями, собранными в деревнях. Она никогда не спрашивала его, куда он уходил или кого видел, но всегда переживала за него и думала с мучительным страхом, что он может не вернуться. Когда он уходил, она не спала, найдя себе необыкновенно полезное занятие — махала подвешенным опахалом, которое он сделал из бамбука и сушеной травы так, что Лотти спокойно спала, и, напрягая слух, прислушивалась к звуку его шагов, когда он возвращался. Даже эти ночи оправдывали себя, так как она знала, что он будет спать часть дня, и тогда она сможет смотреть на него, не боясь быть уличенной в чем-то недозволенном.
Она заметила, что он разговаривал с Лотти значительно чаще, чем с Лу или с ней, и как-то по-особенному, но не обижалась, а, наоборот, успокаивалась.
Лотти и Лу Коттар, несмотря на ужасную жару, по-прежнему носили одежду, в которой они покинули Лунджор. Однажды во время очередной ночной вылазки Алекс принес иголки и нитки, и они аккуратно заштопали истрепавшуюся одежду. Как-то неожиданно он принес вишневого цвета хлопчатобумажное сари с широкой голубой каймой и подходящий к нему по цвету корсаж, такую одежду носили деревенские женщины.
Лотти и Лу Коттар нельзя было уговорить надеть сари. Они снимали свои нижние юбки, оставались в панталонах, но были верны тому, что они считали цивилизованной одеждой, как будто это придавало им какую-то уверенность в себе.
— Ты позволяешь себе перенимать местные обычаи, Винтер, — выпалила Лу Коттар однажды жарким вечером в непривычном для нее состоянии раздражения. Она возмущенно посмотрела на девушку и в тот же момент подумала, как подходило ей, драпированное складками простое дешевое сари и как намного эффектнее выглядят ее шелковистые синевато-черные волосы, когда они развеваются в толстых и длинных, почти до колен косах, чем собранные в обычный пучок.
Миссис Коттар никогда не считала миссис Бартон особенно привлекательной, но посмотрев на нее сейчас, она вдруг подумала, что она красивая и похожа на героиню из восточной сказки — принцессу из «Тысячи и одной ночи». Удивляясь своим неожиданным мыслям, она сказала раздраженно: «Только ты одна среди нас не ищешь места в этой богом забытой дыре, но кто, кажется, думает остаться здесь».
— Я не думаю так, — ответила Винтер мечтательно.
Лу Коттар пристально на нее взглянула и, внезапно поняв, она резко спросила:
— Ты влюблена в него, верно?
Раньше Винтер посчитала бы такой вопрос недопустимой дерзостью — в их обществе подобные вопросы не обсуждались. Но сейчас мир для них сузился до минимальных размеров и заставил пересмотреть рамки привычного. Винтер улыбнулась Лу и ответила:
— Да.
— А он влюблен в тебя?
Винтер подумала о письме, которое Алекс носил во внутреннем кармане своей куртки. Но тогда он мог даже не знать, что оно у него есть. Она покачала головой, и Лу сказала резко:
— Тогда он — дурак!
— Мне кажется, что голова у него слишком забита другими мыслями, чтобы думать сейчас о чем-то другом, — сказала Винтер задумчиво. — Сейчас он может только думать обо мне, как о назойливой мухе. Я думаю, что он всегда думал обо мне так. Утомленный ответственностью, он хотел бы избавиться от меня, если бы мог.
— Не только от тебя, — сказала Лу с кривой усмешкой. — От всех нас. И я не могу сказать, что виню его, ведь если бы не мы, он мог бы уйти. И из-за Лотти…
Она взглянула в сторону кровати, на которой спала сейчас Лотти, и тонкие черты ее лица заострились. Она сказала сдержанным голосом:
— Этот проклятый ребенок! Он висит над нами, как… как дождливый сезон. Это то, что ты знаешь о происходящем, и это нельзя ни изменить, ни остановить. Если бы нашелся человек, который помог бы избавиться от этого ребенка! Известно, что ей придется родить его, нет другого выхода, и это действует мне на нервы. Что мы будем делать, если не сможем перевезти ее куда-нибудь отсюда? Мы должны отправить ее! Сколько еще будет длиться ее беременность?
— Я думаю, что около шести недель, — сказала Винтер, сомневаясь. — Возможно, что семь…
— Шесть недель! О, господи… а здесь мы ничего не делаем. Ничего! Что мы будем делать, если она родит ребенка здесь? Ты знаешь что-нибудь о младенцах?
— Нет, — призналась Винтер.
— И я также. Никаких проклятых детей. У меня никогда не было моих собственных, и меня никогда не интересовали женщины, которые хотели иметь детей. Они выглядят ужасно и становятся смертельно скучными людьми. Мы должны переправить ее в какое-нибудь цивилизованное место, где есть врач. Почему Алекс ничего не делает? Мы должны отправить ее отсюда!
Алекс, лежа под сенью деревьев на горячей, высохшей траве джунглей, смотрел на тень дерева, из которого добывали соль, и думал, пытаясь понять что-либо для себя, но он делал те же предположения и приходил к тому же заключению.
К нему он пришел несколько дней назад, но все еще не находил выхода из создавшейся ситуации. Он пытался ее изменить, но получал одни и те же сообщения: ехать куда-либо сейчас было равносильно смерти. На всех дорогах, тропинках, в городах и деревнях их поджидала опасность. По Рохилкхэнду, Оуду и по всей северо-западной части провинции разгуливали банды, грабителей и мятежников, и выехать из Лунджора все равно, что попасть из огня да в полымя. Только Пенджаб, если на сообщения можно было положиться, оставался нетронутым, но добраться до него означало проделать долгое, трудное и опасное путешествие, но одна из них, Лотти, была не в состоянии идти пешком. Ее пришлось бы везти в экипаже, а это означало ехать по дороге и через всю страну. Пока это было невозможно.
Когда стала спадать жара, Алекс вспомнил известные слова из Послания Фессалонийцам: «… затем внезапно упадет разрушительная комета на них, и родовые муки начнутся у женщины, ожидающей ребенка; и они не спасутся».
Шесть недель… возможно семь. Но что-нибудь может случиться до этого. Войска должны уйти или быть остановлены на пути в Китай. Должно подкрепление подойти. Тогда станет возможным требовать поддержки от тех, кто в настоящий момент наблюдает за ходом событий и не желает принимать на себя ответственность перейти на чью-либо сторону. На данный момент для Лотти было безопаснее оставаться здесь.
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28259/28259.jpg)
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28288/28288.jpg)