Кортни Милан - Доказательство любви
На полке стояло наготове несколько книг. Гарет пробежался глазами по их корешкам. «Краткая история западного этикета» возвышалась рядом с «Правилами старшинства». Корешок толстого тома в самом углу украшало впечатляющее название – «Вилки, ложки, ножи и их правильная сервировка».
Гарет мог бы побиться об заклад, что Дженни, его озорная, яркая Дженни не ступала и ногой в эту комнату.
Дверь позади него отворилась. Конечно, она не издавала ничего такого неподобающего, как скрип. Вместо него раздался тонкий, протяжный звук тщательно смазанных маслом петель.
– Лорд Блейкли. Чем могу служить? Что я могу рассказать вам о нашей школе? Не желаете ли присесть?
Голос был старым. Слова слагались в вопросы, однако сам тон звучал как команды. Это был голос женщины, столь долго командовавшей маленькими девочками, что другой стиль общения был ею позабыт.
Гарет повернулся. Стоящая перед ним дама в точности соответствовала всей увиденной им обстановке школы. Ни пряди седых волос не выбивалось из ее тщательно уложенной прически с аккуратным пучком на затылке. Ее бесцветное лицо соответствовало безжизненному серому цвету ее платья. Ее губы сжались в прямую линию, так, будто любой изгиб или извилина могли оскорбить ее приверженную порядку натуру.
– Вы, должно быть, миссис Девенпорт, – произнес Гарет. – Вы мне писали.
Ее глаза недоверчиво сузились.
– В ответ на запрос моего поверенного, – пояснил он. – Я здесь по поводу Дженни Кибл.
Было бы слишком неловким для миссис Девенпорт показывать эмоции. Однако сам факт, что она очень тщательно их не показывала – ни малейшего удивления тем, что незнакомец интересуется ее ученицей, окончившей школу более десяти лет назад, – говорил сам за себя. Это была показная, обнадеживающая непроницаемость старой сплетницы, у которой всегда припасена скандальная история и которая жаждет получить сочные подробности взамен.
– Какие-то проблемы? Мисс Кибл… – Миссис Девенпорт сделала деликатную паузу.
– Умерла? Приговорена? Разыскивается за воровство?
Глаза миссис Девенпорт округлялись при каждой возможности, перечисляемой Гаретом. Она так и лучилась удовлетворением.
Гарет постучал пальцами по ноге.
– Нет. Это не так.
Неуловимое сожаление коснулось плеч чопорной дамы.
– Что же. Этот ребенок причинил мне больше неприятностей, чем любая другая девочка за все мои двадцать девять лет работы здесь. Если вы ее знаете, то можете себе представить, что она была предназначена для… – Еще одна деликатная пауза.
– Лжи, – услужливо подсказал ей Гарет.
– Неправды, – закончила миссис Девенпорт, – и нечестивых действий, часто связанных с деньгами. Но мне кажется, у вас есть о ней новости. Я даже не смею надеяться, что она занялась честным ремеслом?
Миссис Девенпорт приподняла свою идеально выщипанную бровь. Где-то в глубине ее сдержанного и осуждающего взгляда зажглись алчные искры едва сдерживаемого желания.
– Господи Всемогущий, – едва мог вымолвить Гарет, – да вы и вправду хищница, так?
Она сморщила губы.
– Будьте любезны, милорд, не упоминайте имени Господа всуе. Здесь маленькие девочки, которые склонны повторять любое услышанное ими бранное слово.
– Я здесь для того, чтобы побольше узнать о ней, – объявил Гарет. Когда-то он думал, что если откроет для себя все ее самые сокровенные тайны, то сможет о ней забыть. Сейчас он уже не обманывал себя этой мыслью. Теперь он просто хотел знать. – Какая она была? Кто были ее подруги?
– Подруги? – Миссис Девенпорт скривилась в усмешке. – У таких девочек, как она, не может быть подруг среди порядочных женщин. Уж я об этом позаботилась. Я была против ее зачисления, да. Ничего хорошего не может вырасти из девочек, рожденных от неизвестных родителей. Они родились в грехе, и грех этот пребудет с ними навечно, с ними и с теми, кто окажется рядом.
Гарет поперхнулся.
– Продолжайте.
Миссис Девенпорт смотрела на него невидящим взглядом, устремленным вдаль.
– Но она была хитрая маленькая бестия. Ей удавалось добиться того, чтобы другие девочки дружески разговаривали с ней, едва только представлялся такой шанс. Если меня не оказывалось поблизости, она запросто обводила их вокруг пальца. Она умела им понравиться, да. Я повторяла им изо дня в день, чтобы они сторонились Дженни Кибл. Большинство из них слушались, но…
Но Дженни прикладывала все усилия, чтобы привлечь их снова.
– Ей было только четыре года, когда она здесь появилась, – тихо заметил Гарет.
– Природу нельзя исправить, мой дорогой лорд Блейкли. То, что заложено с младенчества, принесет плоды в будущем. Что, по-вашему, может вырасти из девочки, которая никогда не знала родителей?
Девочки, которой лгали с четырехлетнего возраста и убеждали, что она предназначена для дурного поведения с рождения? Гарет мог только представить себе это. И все же… с Дженни такого не случилось.
– Полагаю, – спокойно произнес Гарет, – вы исполнили свой долг по отношению к несчастной и проинформировали ее о том, что ей следует ожидать от жизни.
– О да, – с плотоядным удовольствием произнесла миссис Девенпорт, не оставлявшим никакого сомнения, каким образом она выполнила эту свою обязанность. – И кстати… – Она подошла к столу и порылась в ящике, а потом достала пожелтевший сверток бумаг с обтрепанными краями. – Здесь я записывала все ее провинности. Я сохранила это на тот случай, если меня когда-либо попросят свидетельствовать относительно ее нрава и поведения, а городской суд решит проявить глупую снисходительность.
Гарет протянул руку.
– Она никогда не рассказывала о своем детстве.
Глаза миссис Девенпорт сузились, но она все же протянула бумаги.
– Язык, лорд Блейкли. Следите за своим языком. Скажите мне, она и в самом деле стала…
– Шлюхой?
Миссис Девенпорт задохнулась от возмущения.
– Ваш язык! Заблудшей пташкой.
– Последние двенадцать лет она изображала из себя мистика, владеющего способностями предсказывать будущее.
Миссис Девенпорт в ажитации воздела руки к губам, словно пытаясь удержать крик ужаса.
– Да, жизнь далекая от стези добродетели. Как вы с ней познакомились?
– Мой кузен часто посещал ее. Я был уверен, что в результате их знакомства она вытянула из него приличную сумму денег.
Лицо женщины озарила злобная радость. Она сжала носовой платок в руках.
– Мошенница! Преступница, я в этом уверена. Ее повесят? Поставят к позорному столбу? Отправят на каторгу?
Гарет заглянул в бумаги, попавшие к нему в руки.
«14 августа 1815 года. Дж. К. дважды сказала неправду и не вымыла грязь за ушами».
