Кристин Кайл - Воин-любовник
– Мисс Маклаури, ну пожалуйста. Я… э-э… н-ну… О, черт возьми!
– Простите меня, мистер Марш, – пробормотала Мег, растроганная его замешательством. – Обычно из меня слезинки не выжмешь.
– Я обратил внимание, что ваш дом в траурном убранстве. А дворецкий упомянул, что ваш отец погиб неделю назад. Примите мои самые искренние соболезнования.
– Благодарю вас, сэр.
Он взялся за край оправы и поправил сползшие очки.
– Я останусь в Сан-Франциско еще несколько дней. Мне надо… навестить друзей, кое-что купить, ну все эти дела, вы знаете. Нельзя ли пока оставить игуан здесь? Лучше мне их нигде не устроить.
Его слова отогрели Меган. Она улыбнулась подрагивающими губами.
– Спасибо. Они будут готовы к путешествию через два дня. Простите меня за такое… необычное поведение.
– Что вы, что вы! Я был рад увидеть, что малышки здесь как сыр в масле катаются. – Он поклонился и вновь поправил очки. Обернувшись, он смущенно пробормотал: – Куда это дворецкий засунул мою шляпу?
Когда он ушел, Мег опустила игуан на землю и проследила, как они поплелись к своему любимому укрытию. Через два дня их заберут, и порвется последняя ниточка, которая связывает ее с Джейком.
Метан пошла к себе сменить испачканное платье. Когда она проходила через вестибюль, то услышала громкий стук в парадную дверь. Тут же появился бдительный Уилкинз.
– Послушай! – воскликнул швейцар. – Продавцам положено входить с товарами с черного хода.
Громкий спор привлек внимание Меган. Она увидела, как Уилкинз вдруг отшатнулся назад, а затем, не удержавшись, тяжело упал на спину. Человек, который умудрялся свалить с ног гиганта швейцара, ворвался в дом.
– Сун Куань! – крикнула Меган. – Я думала, ты покинул Сан-Франциско. Тебе нельзя здесь показываться. Это слишком опасно. Что, если тебя увидит Чэнь Ли? – Заметив, что швейцар поднимается, она с неохотой отвернулась от китайца и сказала: – Прости, Уилкинз. Я знаю этого человека. Не волнуйся.
Кряхтя, Уилкинз кивнул.
– Капитан Тальберт здесь? – громко спросил Куань. Меган посмотрела на него как на сумасшедшего.
– Нет. Как ему здесь оказаться?
– Он не вернуться, – скороговоркой, коверкая слова, проговорил Куань. – Мы должна найти его.
– Джейк уехал, Куань. Он ушел на «Синидзиро».
– Нет, нет. Он пойти повидать вас, мисс, три дня сейчас.
– Он все еще в Сан-Франциско? – Сердце Меган молотом заколотило по ребрам, во рту вдруг пересохло.
– Не знаю. Капитану Хембли велели ждать. Капитан Тальберт вернется, когда готов. – Китаец резко замахал головой. – Плохо. Очень плохо.
– Он пропал?! – Она смотрела на него расширившимися от ужаса глазами. – Чэнь Ли?
– Нет… Чэнь. Я спрашивать в Китайском квартале.
Из объяснений Куаня на ломаном английском Меган поняла, что молодого китайца сильно обеспокоило длительное отсутствие Джейка, и нынче утром он начал его поиски.
– Мы обыщем весь город, если потребуется, – горячо пообещала Мег, когда Куань закончил свой рассказ.
Повернувшись, она увидела входящего в вестибюль дворецкого, привлеченного необычным шумом.
– Роберт, сейчас же пошли Филиппа и Питера на конюшню, – быстро и четко отдавала распоряжения Мег. – Мы поедем в ландо. И скажи им, чтобы взяли оружие.
Попросив принести пальто, чтобы скрыть пятна на платье, Меган поспешила на конюшню. Куань не отставал ни на шаг.
Ее сердце билось в радостном волнении – Джейк не покинул Сан-Франциско, он решил вернуться, чтобы увидеть ее, и загадочно исчез.
Она провела три дня впустую, жалея себя, а он в это время, может быть, подвергался страшной опасности или…
Нет! Она не верила в такой исход.
«Боже милосердный, – горячо молилась она, – пожалуйста, помоги нам найти его… живым и невредимым».
После того, первого раза Джейка больше не преследовали унизительные приступы рвоты. Но с ним происходили вещи, которые огорчали его сильнее, чем блевотина на полу.
Зловоние опия и собственного немытого тела страшно мучило Джейка, заставляло относиться с отвращением к самому себе. Лицо зудело от трехдневной щетины, но он уже давно перестал пытаться побрить его. Для человека, привыкшего за долгие годы в Японии к абсолютной чистоте, грязь вызывала мерзкое ощущение ползающих по нему полчищ пауков. Насилие, производимое над ним, усугублялось мукой плена – он был прикован к кровати-стойлу, словно животное.
В комнате не было окон, и он не мог следить за течением времени. Да и полубессознательное состояние, из которого он почти не выходил, лишало его этой возможности. Джейк скосил глаза вниз на открытый ворот рубахи, на которой все пуговицы были оторваны. Ребра были туго обтянуты кожей, в изобилии покрытой синяками и кровоподтеками. Если попытаться следить за временем по потере веса, то он находится здесь уже несколько дней. Головорезы Карла кормили его от случая к случаю. Все его меню состояло из жидкой овсянки, которая просто не давала ему умереть. По нужде его поднимали только тогда, когда, одурманенный, он не имел сил сопротивляться.
Джейк повернул голову, оглядывая мрачную заднюю каморку опийного притона. Каждая трещина в обоях была ему уже знакома не меньше, чем старые шрамы на собственном теле. Время бежало, работая против него, и с каждым часом гнусное пророчество Карла имело все больше шансов стать реальностью. Разве сможет Меган без отвращения увидеть его в этой грязи, жалкого и опустившегося?
Помоги, Боже, ведь ему уже начинает нравиться сладкий, дурманящий ум опийный дым, дающий возможность спрятаться от беспомощности и отчаяния, которые завладели им после бесплодных попыток бороться с тюремщиками. Он поднял руки и посмотрел на свежие ссадины и зловещий красный круг на запястье. Даже скользкие от крови, его крупные руки не пролезают сквозь браслеты. Он старался в щепы разбить кровать, чтобы освободить ноги, но и это у него не получилось. Порезы на запястьях и лодыжках нагноились. Скоро начнется гангрена, и станет слишком поздно спасать руки и ноги. Скоро он станет лишь наполовину человеком…
С усилием пропуская воздух сквозь зубы, Джейк попытался подняться. Длины цепей было достаточно, чтобы только сидеть на кровати.
Сколько бы подручные Карла ни пригвождали его к грязному тюремному ложу, сколько бы они ни били его, чтобы он потерял способность сопротивляться, он не доставит этим ублюдкам радости услышать его стон. Не зря долгое самурайское воспитание научило его отделять себя от физической боли. Если бы еще научиться прятаться от моральных страданий, которые доставляет ему разлука с Меган и жгучая ревность, рисующая непереносимые картины – Карл ласкает его Меган, а люди соперника превращают его в жалкую тень человека, которого когда-то звали Джейк.
