Сара Беннет - Невинная обольстительница
Теперь уже было не до поцелуев. Похоже, что Оливер знал одного из полицейских – сержанта Экройда, – потому что тотчас показал ему письма. Лицо его пылало праведным гневом. Затем льва отодвинули в сторону и из-под него вытащили испуганного, растерянного Лоусона.
– Этот человек взял меня в заложники! – произнес тот дрожащим, но властным голосом, указывая на Оливера. – Вы знаете, кто я. Так арестуйте же его!
Оливер покачал головой:
– Бесполезно, Лоусон. Полиции все известно. Нам всем все известно. Даже если вам удастся убедить полицейских, что они арестовали не того, кого нужно, то ненадолго. Вскоре об этом узнает весь Лондон. Даже королева Виктория... особенно королева.
– Старая как мир история, – сердито парировал Лоусон. Он явно блефовал, впрочем, что ему еще оставалось.
– Я уверен, что у ее величества возникнет иное мнение на этот счет. Вы не забыли, что в свое время написали сэру Джону Конрою? Не забыли, что предлагали ему вашу поддержку в его попытках шантажировать королеву? Что вы были готовы помогать ему закулисно править страной после ее коронации? Вы даже предложили себя на пост премьер-министра. Насколько я помню, вы говорили так: «Я знаю, как обращаться с избалованными суками. У меня таких полная псарня».
– Эти бредни стары как мир, – громким от отчаяния голосом перебил его Лоусон. – Согласен, это не самые умные слова, но почему репутация человека должна страдать из-за того, что произошло много лет назад?
Оливер невольно почувствовал нечто вроде восхищения этим негодяем. Лоусон даже в эти драматические минуты не терял самообладания. Он отказывался поверить, что совершил непростительную ошибку, да и никогда не поверит в это. Ему просто неведомо раскаяние. Он был готов принести на алтарь своего непомерного тщеславия и себялюбия кого угодно – Энтони, Оливера, даже саму королеву.
– Как вам удалось забрать у Конроя эти письма? – потребовал ответа Оливер, подходя ближе.
Лоусон бросил на него злобный взгляд. Какое-то мгновение казалось, что он не ответит, потому что губы его были плотно сжаты.
– Я заплатил за них, – тем не менее произнес он. – Мне пришлось выкупить эти письма. Я согласился заплатить требуемую цену и решил, что все позади. Затем их вдруг доставили мне домой, именно в тот момент, когда меня там ждал Энтони.
– И он обратил внимание на адрес и почерк и не устоял перед искушением. Он прочел их.
Лоусон пожал плечами:
– Можно сказать и так.
– Уверен, что так и было, Лоусон. Энтони раскусил вас. Он отличался удивительной проницательностью. Он был намного лучше, чем вы думали.
– Упрямый и глупый осел, – заклеймил Лоусон своего самого старого и лучшего друга.
Оливер кивнул сержанту Экройду. Два констебля шагнули вперед и положили руки на плечи Лоусону.
– Вас отведут к королеве, Лоусон, – вежливо произнес Оливер. – Вы можете объяснить ей все сами. А теперь я хочу знать правду о том, как вы убили Энтони.
Лоусон напрягся.
– Вы не сможете ничего доказать.
– Возможно. Но я все-таки постараюсь.
На какое-то мгновение Оливеру показалось, что Лоусон откажется идти, но затем решимость исчезла с лица негодяя и он покачал головой.
– Быть пойманным какой-то вертихвосткой и двумя грязными детьми... – произнес он, словно отказываясь верить в собственную невезучесть.
– Никогда нельзя недооценивать то, на что бывает способна женщина, – заявила Вивианна, имея в виду королеву.
Лоусон опустил глаза:
– Прошу вас, джентльмены, уведите меня поскорее отсюда.
Оливер даже не успел улыбнуться Вивианне, когда она направилась к дому.
Однако теперь Оливеру было не до нее. Вместе с полицейскими он должен был сопровождать Лоусона в Лондон. Вивианна стояла на парадной лестнице Кендлвуда, наблюдая за их отъездом. Дети долго махали руками вслед отъезжающим каретам.
Затем она села на ступеньки.
Итак, Оливер предложил ей руку и сердце. Он хочет сделать ее своей женой. Он сказал, что любит ее. Смятение и радость, охватившие ее, когда она услышала эти слова, куда-то исчезли. Вивианна Гринтри, которая всегда заявляла, что совершенно равнодушна к принятым в обществе условностям, которая считала, что о людях нужно судить по их поступкам, а не по происхождению, приняла трудное, болезненное решение.
Она не может выйти замуж за Оливера Монтгомери.
Не может, если хочет быть счастливой и сделать счастливым его.
Он носил фамилию Монтгомери и происходил из гордого древнего аристократического рода. Что бы он ни говорил, именно благодаря своей семье он стал тем, кем сейчас является. В этом Лоусон был прав. Вивианна не пара лорду Монтгомери. От Оливера ожидают, что он женится по меньшей мере на дочери графа.
Вивианна, незаконнорожденная дочь куртизанки Афродиты и владельца пивоварен, не принадлежала к высшему обществу. Над ней насмехались, на нее смотрели косо, ее семья стала предметом недобрых пересудов. Она, конечно, может закрыть на это глаза и выйти замуж за Оливера, но с се стороны это будет жестокий, эгоистичный поступок.
Если Оливер действительно любит ее – а кто знает, так ли это на самом деле? – он может сделать вид, что для него это тоже не важно. Но на самом деле это очень важно. Став предметом сплетен и пересудов, он может возненавидеть ее.
Так что лучше будет не ставить ни себя, ни его в такое неудобное и невероятно щекотливое положение.
Как бы сильно ей ни хотелось стать его женой.
Глава 21
– Мне бы хотелось, чтобы ты осталась жить здесь, дитя мое.
Сегодня Фрейзер выглядел еще более осунувшимся, чем обычно. Его худые руки с похожими на когти скрюченными пальцами лежали поверх одеяла. Большой полосатый кот свернулся калачиком на его кровати и одним глазом подозрительно посматривал на Вивианну.
– Одна? – спросила она. – Моя семья не одобрит этого.
– Твоя семья, – пробормотал он. – Я и есть твоя семья.
– Но, мистер Фрейзер, я ведь впервые встретилась с вами.
– В твоих жилах течет моя кровь! – крикнул они закашлялся. Вивианна принесла старику воды и помогла ему поднять голову, чтобы он сделал глоток.
Каким бы грубым и неприятным ни был Фрейзер, подумала Вивианна, он все-таки ее отец и скоро его не станет. Она неизменно страдала от обостренного чувства ответственности, когда речь шла о других людях. И вот теперь оказалась в ситуации, когда, с одной стороны, ей хотелось быть его дочерью, а с другой – чтобы ее отцом был кто-нибудь другой.
Он ей не нравился, и Вивианна знала, что, в свою очередь, не нравится ему.
