Ширли Басби - Шепчи мне о любви
— Я не сделал ничего плохого. Он свихнулся! Сперлинг печально улыбнулся и, засунув руку в карман своего разорванного сюртука, вынул оттуда свернутый вдвое листочек бумаги.
— Я думаю, вы найдете содержание этой записки весьма интересным, сэр! — И он вручил ее Ройсу, продолжая спокойно:
— Я последовал за ним в город сегодня днем. Там он тайно встречался с джентльменом, лицо которого все время оставалось в тени. Я спрятался от них, но неподалеку, и кое-что услышал, когда неизвестный передавал Тому записку: он запретил Куперу отдавать ее вам раньше восьми вечера. Мне удалось..; э-э… заставить его отдать записку мне…
Ройс быстро пробежал глазами сообщение, мгновенно узнав тот же почерк, что и в записке, адресованной Моргане. Понятно, почему Ньюэлл хотел, чтобы письмо передали именно в восемь: в это время еще достаточно светло, чтобы отправиться в путь. А до места, назначенного Ньюэллом, Ройс добрался бы уже затемно. Темнота стала бы союзницей Ньюэлла, а трехчасовая отсрочка позволила бы все продумать, чтобы Ройс не выскользнул из ловушки. Моргана же была приманкой… Ройс ни секунды не сомневался, что Аллан Ньюэлл, он же одноглазый, намеревался убить его…
Ройс поднял голову, его взгляд на короткий, смертельно страшный для Купера миг остановился на нем.
— Свяжите его, — приказал он кратко. — И охраняйте как следует — я не хочу, чтобы он добрался до одноглазого раньше меня. — Взглянув затем на Эдварда Сперлинга, Ройс повинился от всего сердца:
— Я сожалею о том, что подозревал вас. Простите меня, пожалуйста. И я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали сегодня, — вы не просто разоблачили шпиона. По всей вероятности, вы спасли мне жизнь. Мы поговорим об этом позднее, после моего возвращения! — Бросив записку Джорджу, Ройс щелкнул бичом и, когда лошади тронулись, вымолвил:
— Кажется, у нас появились кое-какие преимущества. В конце концов мы знаем, что Ньюэлл — одноглазый, мы выехали на два часа раньше, и кроме того, нам незачем терять время на поиски этого ублюдка — он сам указал нам маршрут, которым мы и последуем!
Глава 23
Голова у Морганы ужасно болела, и когда она постепенно начала воспринимать окружающее, то не могла взять в толк, как сюда попала. Прошло несколько ужасных секунд, прежде чем она поняла, что связана и с кляпом во рту лежит на дне мчащегося экипажа. Ее прикрывало что-то тяжелое и колкое — по всей видимости, одеяло или ковер. Смутно припомнив последние несколько минут, когда она сошла с дороги, направляясь к лесу, Моргана вдруг все посияла. Задыхаясь под тяжелым покрывалом, она чуть не сошла с ума. Все кончено. Она в плену у одноглазого.
Путешествие казалось бесконечным, но вот движение экипажа изменилось, и Моргана почувствовала, что они добрались. Ее сердце начало биться резкими болезненными ударами, и она замерла, как маленькая, перепуганная насмерть зверюшка, когда дневной свет в щелях ее покрывала исчез и лошади остановились. Они, должно быть, въехали внутрь конюшни или амбара, и Моргана, вытянувшись в струнку, ожидала, что будет дальше.
Экипаж качнуло — значит, одноглазый вышел из него, и следующие несколько минут она слышала шум, какой бывает, когда распрягают лошадей. Дверь закрылась. Моргана мгновенно напрягла слух. Все сразу забылось — ужасная головная боль, занемевшие руки. Подняв голову, она пыталась понять, на что ей можно отважиться сейчас. У нее уже созрели самые дерзкие планы побега. Сколько времени пройдет до того, как он вернется? Достаточно ли, чтобы сделать первую попытку? Моргана уже пробовала сесть, когда услышала звук приближающихся шагов. Она замерла.
Подойдя прямо к экипажу, одноглазый процедил злобно:
— Все еще притворяешься, что без сознания, дорогая? Брось! Это бесполезно — я давным-давно понял, что ты пришла в себя.
Поскольку кляп во рту не позволял произнести ей что-либо внятное, Моргана просто сверкнула глазами в направлении, откуда шел голос. Как если бы он мог видеть ее реакцию, негодяй рассмеялся. Секундой позже ее схватили вместе с ковром, и у Морганы вырвался болезненный вздох, когда ее бесцеремонно перекинули через плечо. Пошарив вокруг, одноглазый вдруг пробормотал:
— Я, должно быть, забыл корзинку и шляпу леди. Ахах, какая досада.
Ее сердце сильнее забилось при этих словах. Был ли ридикюль все еще в корзинке? Хорошо ли спрятан кинжал? В первый раз, очнувшись на краю пропасти, она ощутила проблеск надежды.
Покидая амбар, одноглазый усмехнулся:
— Извини, что заставил тебя ждать, но, видишь ли, мне надо было снова стать одноглазым. Есть еще кое-что, о чем должен позаботиться этот персонаж. Боюсь, повязка на глазу и прочие аксессуары все еще необходимы. — Он хихикнул, очень довольный своим остроумием и тем, что все идет без сучка без задоринки. — Если так пойдет и дальше, — продолжил он оживленно, — после сегодняшней ночи одноглазый перестанет существовать! Мавр сделал свое дело!
«Если только мне удастся добраться до кинжала, — свирепо поклялась себе Моргана, — он, конечно, перестанет существовать!»
Он нес ее довольно долго, и голова опять разболелась от покачивания. Внизу она видела землю, скудно покрытую чахлой травой. Там и сям проглядывали редкие кустики, шум и запах моря становились все ощутимее. По растущему реву прибоя и соленому туману, пропитавшему ее одежду, Моргана поняла, что они, должно быть, добрались до какой-нибудь скалы, расположенной прямо над морем.
Внезапно уголком глаза она заметила пострадавшие от непогоды доски, и одноглазый отклонился в сторону, как если бы заворачивал за угол; через минуту он резко остановился и, толкнув дверь, вошел куда-то. А еще через секунду Моргана оказалась сидящей на жестком деревянном стуле. Ковер упал с нее, и впервые она смогла оглядеться. Она сидела в маленькой светлой комнате. Прямо на нее смотрели два покрытых соленой пылью окна, из которых открывался вид на беспокойное море. В комнате был очаг, явно используемый для приготовления пищи. Рядом на стене висела кухонная утварь. Три высоких дубовых буфета стояли у противоположной стены, а дверь напротив предположительно вела в заднюю часть дома, где обычно располагаются спальни. Два удивительно красивых стула, обитых черной кожей, стояли по обе стороны очага. В комнате, кроме того, находились тяжелый сундук у входа и крепкий стол с тремя стульями вокруг. Один из них и занимала Моргана. Пол и стены были пустыми — ни ковра, ни картин, ни украшений.
Она умышленно избегала смотреть на одноглазого, но, рассмотрев комнату, бесстрашно взглянула перед собой. Он стоял весь в черном, темная шляпа с широкими полями надвинута на лоб, один глаз закрывает повязка. Когда ее негодующий взгляд устремился на него, негодяй зловеще улыбнулся. Эта улыбка заставила Моргану содрогнуться, но она еще выше подняла подбородок: ему не дождаться ни слез, ни умоляющих глаз.
