Диана Гэблдон - Барабаны осени. О, дерзкий новый мир!
Но рубашка на нем была теперь более тонкая и дорогая, и куртка куда лучше; рукоятка кинжала, висевшего у талии, была украшена золотыми ободками. Duine uasal, вот как он сейчас выглядел, — достойный человек.
Однако дерзкое лицо над кружевами оставалось прежним, разве что стало немного старше, а заодно мудрее, — хотя наклон великолепной головы и изгиб широкого твердого рта, и разрез чуть раскосых глаз, смотревших сейчас в мои глаза, уж точно ничуть не изменились. Это был человек, который всегда осознавал свое достоинство.
— К вашим услугам, мадам, — сказал он. И тут же расхохотался, перепрыгнув несколько оставшихся ступенек и очутившись рядом со мной.
— Ты выглядишь великолепно! — сообщила я, с трудом проглатывая комок, застрявший где-то в глубине моего горла.
— Ну, в общем неплохо, я думаю, — согласился он, и не думая изображать фальшивую скромность. Он тщательно расправил плед на плече. — Конечно, это в основном из-за пледа, — в нем нетрудно выглядеть хорошо.
— Чей это, Гектора Камерона? — спросила я, глупо стесняясь прикоснуться к столь нарядному и фантастическому мужчине, и вместо того потрогала пальцем рукоятку кинжала; она заканчивалась маленькой золотой шишечкой, слегка напоминавшей летящую птицу.
Джейми глубоко вздохнул.
— Теперь он мой. Мне его принес Юлисес — с наилучшими пожеланиями от моей тетушки.
Я уловила странный полутон в голосе Джейми и посмотрела ему в лицо. Несмотря на то, что он явно испытывал немалое удовольствие, снова надев килт, его что-то тревожило. Я осторожно коснулась его руки.
— Что случилось?
Он мельком улыбнулся мне, но его брови озабоченно сдвинулись.
— Не могу сказать, чтобы что-то действительно случилось. Просто…
Шаги, раздавшиеся наверху лестницы, заставили его замолчать, и он быстро обнял меня и отвел чуть в сторону, чтобы я не оказалась на дороге у спешившего вниз раба, нагруженного целой горой скатертей и салфеток. Дом был наполнен шумом последних приготовлений; до меня доносились звуки колес, шуршавших по гравию с задней стороны дома, в воздухе плыли аппетитные запахи, из кухни и обратно галопом носились негры, таская большие блюда и прочие необходимые предметы.
— Мы не можем говорить здесь, — тихо произнес Джейми. — Сасснек, ты действительно готова к этому обеду? Если я вдруг подам тебе вот такой знак… — он подергал себя за мочку уха, — ты сможешь как-то отвлечь на себя общее внимание, сразу? Я не знаю, что ты там сделаешь… ну, прольешь вино, упадешь в обморок, воткнешь вилку в соседа по столу… — Он усмехнулся, и у меня просто сердце упало от этой усмешки; зато я поняла, что предмет его тревоги — вовсе не вопрос жизни и смерти.
— Я могу провернуть все это сразу, — заверила я его, — но что…
Одна из дверей, выходящих на галерею над нами, распахнулась, и мы услышали голос Джокасты, отдававшей Федре последние приказания. Услышав ее, Джейми быстро наклонился и поцеловал меня, и тут же умчался прочь, взметнув малиновый плед и сверкнув серебряными пряжками, проскочив точнехонько между двумя рабами, тащившими в столовую подносы, нагруженные хрустальными бокалами. Я ошарашенно посмотрела ему вслед, едва успев убраться с дороги рабов, — пожалуй, не заметив меня за подносами, они вполне могли бы со мной столкнуться.
— Это ты, милая Клэр? — окликнула Джокаста, остановившись у нижней ступени лестницы и повернув голову в мою сторону. Ее слепые глаза смотрели чуть поверх моего плеча. Иной раз меня просто пугала ее сверхъестественная чуткость.
— Да, это я, — и я коснулась ее руки, чтобы она могла более точно определить мое местонахождение.
— Я почувствовала запах камфары от платья, — ответила она на мой молчаливый вопрос, беря меня под руку. — Мне показалось, я слышала голос Джейми. Он где-то здесь?
— Нет, — вполне честно ответила я. — Наверное, он вышел, чтобы встречать гостей.
— А! — Пальцы Джокасты легонько сжали мой локоть, и она вздохнула, чуть нетерпеливо, чуть удовлетворенно. — Я не из тех, кто жалуется на то, что невозможно изменить, но, клянусь, я отдала бы один глаз за то, чтобы другой смог сегодня вечером увидеть этого парня в пледе и килте!
Она покачала головой, отбрасывая бесполезные сожаления, и бриллианты в ее ушах вспыхнули яркими огоньками. На Джокасте было платье из темно-голубого шелка, удивительно подходившее к ее блестящим снежно-белым волосам. Туалет был отделан вышивкой, изображавшей стрекоз, которые, казалось, порхали между воланами, когда Джокаста двигалась, — и каждая стрекоза словно стремилась умчаться к висевшим на стенах бра или к ярко горевшим канделябрам.
— А, ладно. Где Юлисес?
— Здесь, мэм.
Дворецкий вернулся в холл совершенно бесшумно, я и не заметила, как он вдруг возник рядом со своей хозяйкой.
— Ну, идем, — сказала Джокаста и взялась за его руку. Я не знала, относился ли этот приказ к Юлисесу или ко мне, но послушно зашагала рядом с Джокастой, с трудом увернувшись от двух кухонных мальчишек, волочивших в столовую главное блюдо — целиком зажаренного хряка, голова которого была пристроена к туловищу в ее первозданном виде — с громадными клыками и выпученными глазами; зато румяная жирная спина так и просила, чтобы в нее поскорее вонзили нож. Пахло это блюдо просто божественно.
Я поправила волосы и приготовилась встречать гостей Джокасты, — чувствуя себя так, словно меня тоже уложили на серебряное блюдо и засунули мне в рот моченое яблоко.
* * *Список гостей можно было бы читать, как книгу «Кто есть кто в долине реки Кейпфир», существуй такая книга в восемнадцатом веке. Кэмпбелл, Максвелл, Бакхэн, Макнейл, Макэйхерн… это все были имена Горной Шотландии, имена с Островов. Макнейл из Ягодной Поляны, Маклеон из Ислея… названия многих плантаций сохраняли привкус тех мест, откуда явились их владельцы, а сами плантаторы говорили так, что невозможно было ошибиться в их происхождении; от высоких расписных потолков эхом отдавалась гэльская речь.
Некоторые из мужчин явились в килтах, или хотя бы накинули пледы поверх смокингов и шелковых бриджей; но я не видела ни одного, кто мог бы выдержать сравнение с Джейми, — чье отсутствие уже начало бросаться в глаза. Я слышала, как Джокаста что-то негромко сказала Юлисесу; тот сразу махнул рукой, подзывая к себе какую-то маленькую девочку-служанку, и отправил ее в полутемный сад, скупо освещенный фонарями, — видимо, на поиски Джейми.
Не меньше, чем отсутствие племянника хозяйки, в глаза бросались гости, не бывшие шотландцами: широкоплечий, мягко улыбающийся квакер с выразительной фамилией — Герман Хазбэнд, высокий костлявый джентльмен по имени Гунтер, и — к моему немалому удивлению, — Филипп Уайли, безупречно одетый, в напудренном парике.
