Ангелочек. Время любить - Дюпюи Мари-Бернадетт
— До завтра!
Молодая женщина снова села за стол, расправив складки длинной черной юбки и пригладив кружевное жабо на блузке. Она нервничала, не решаясь вскрыть конверты. Вот уже примерно две недели Клеманс Лезаж и Анжелина регулярно переписывались.
После несчастного случая Гильем выжил. Он пролежал пять дней в больнице в Сен-Лизье, где за ним ухаживали монахини и доктор Бюффардо. Из-за контузии у него часто бывали мигрени, болело вывихнутое плечо. Но Жан-Рене Саденак не ошибся: ноги младшего сына Лезажей оказались парализованными. Вызванный Оноре Лезажем врач из Тулузы дал оптимистический прогноз: возможно, эта патология носит временный характер.
Анжелина следила за выздоровлением Гильема, сначала расспрашивая монахинь, потом благодаря письмам Клеманс. Невестка Гильема написала первой, поскольку переживала из-за трагедии, происшедшей, как она считала, по ее вине. «Если она мне пишет, значит, знает, как произошел несчастный случай. Видимо, Гильем ей обо всем рассказал», — подумала молодая женщина, получив первое письмо.
Подозрения Анжелины подтвердились, когда она получила второе письмо. Только Клеманс знала, на какой безумный поступок отважился Гильем. Все остальные члены семьи были уверены, что это судьба сыграла с ним злую шутку.
— Ну, посмотрим, — вздохнула Анжелина, распечатывая конверт из плотной белой бумаги.
Дорогая Анжелина!
Я начинаю испытывать потребность в нашей переписке, поскольку для меня, переживающей такое несчастье, это настоящая радость — писать вам и получать ваши ответы. Как я вам и обещала, сразу же сообщаю новости о Гильеме. В настоящий момент он ведет себя рассудительно и все время повторяет нам, что поправится. Со времени моего последнего письма у нас ничего не изменилось. Гильем проводит дни в большой гостиной, сидя около открытого окна, выходящего в сад. В его распоряжении есть все, что он хочет: вода, сладости, романы, которые я выбираю в библиотеке мануария. По утрам и вечерам малыш Бастьен забирается к нему на колени и ласкает своего папу. Это очень трогательная сцена, которой мы — мой муж, свекор и я — любуемся со слезами на глазах. Нам очень больно видеть Гильема в таком состоянии, однако мы считаем настоящим чудом, что он выжил после этого несчастного случая, который мог бы стоить ему жизни.
Что касается Леоноры, то и здесь нет никаких изменений. Она не выходит из своей комнаты и навестила своего мужа в больнице только один раз, в тот самый день, когда произошла трагедия.
Я попыталась поговорить с ней, образумить ее, но она продолжает злиться на Гильема. Несмотря на плачевное состояние, в котором он находится, Леонора не прощает его ни за побои, ни за его признание, что он мчался галопом на свидание, что он любит вас и всегда будет любить. Но зачем вновь вспоминать об этих трагических обстоятельствах? Вы можете рассчитывать на меня. Я буду сообщать вам о малейших улучшениях в состоянии здоровья моего деверя, на которого больно смотреть, когда он сидит, вцепившись руками в подлокотники кресла, и смотрит в пустоту.
Всегда ваша,
Клеманс Лезаж
Анжелина поспешно сложила лист бумаги и вложила его в конверт, который убрала в ящик стола. Ее молитвы были услышаны. Гильем остался жив. Но какой ценой? Анжелина часто задавала себе этот вопрос, и каждый раз перед ее глазами появлялась ужасная картина: ее бывший любовник, упавший под копыта лошадей. Она даже во снах видела эту сцену, каждый раз испытывая чувство полной беспомощности, неумолимой обреченности.
— Если Господу будет угодно, он полностью выздоровеет, — тихо прошептала взволнованная Анжелина.
На втором письме стоял штемпель почты Люшона. На обратной стороне конверта значилось имя Филиппа Коста.
— Надо же! Зачем он мне пишет?
Анжелине захотелось порвать письмо, не читая. Акушер казался ей фантомом из прошлого, о котором она старалась забыть. Но любопытство оказалось сильнее.
Моя дражайшая Анжелина!
Проходят дни, недели, года, и, несмотря на все мои волевые усилия, воспоминания до сих пор живы. Вы не соизволили ответить на мои открытки с пожеланиями всего наилучшего. И хотя я вас понимаю, мне все же было обидно.
Я принес вам свои извинения, я просил у вас прощения, но на все это вы отвечаете невыносимым молчанием.
Поэтому я принял решение нанести вам визит, чтобы мы могли поговорить. Сообщаю вам, что приеду в Сен-Лизье в среду, 14 сентября, девятичасовым поездом.
Осмеливаюсь надеяться, что вы откроете мне дверь, если уж не хотите открывать сердце.
Преданный вам,
Филипп
Анжелина в ярости скомкала письмо и бросила его в мусорную корзину. Она не хотела ни видеть доктора Коста, ни выслушивать его сетования или признания в любви. Только Луиджи занимал ее мысли, душу и сердце, а поскольку он тоже ее любил, Анжелина не собиралась идти на риск. «Если Филипп придет сюда, ко мне домой, Луиджи, возможно, обидится или, что еще хуже, начнет уговаривать меня выйти замуж за этого богатого и серьезного сорокалетнего мужчину», — говорила себе Анжелина.
Чтобы побороть свое отчаяние, Анжелина вышла во двор и принялась ходить по нему под взглядами заинтригованной овчарки. Тут Анжелина услышала на улице цокот копыт и шум колес экипажа и на мгновение остановилась. Но экипаж проехал мимо дома. Значит, это не Бланка, запряженная в коляску, на которой Луиджи и Розетта уехали на базар. Увидев, как перед отъездом они, взобравшись на сиденье, прижались друг к другу, такие радостные, словно сообщники, Анжелина с трудом сдержала раздражение. Конечно, молодая женщина не приписывала им любовных отношений, она знала, что они просто добрые друзья, но все же завидовала девушке, которая уехала с акробатом и теперь переходила вместе с ним от прилавка к прилавку в оживленной и колоритной атмосфере большой субботней ярмарки.
— Спаситель, они должны привезти вяленый окорок, — обратилась Анжелина к огромной белой собаке. — Только представь себе, целый окорок, который мы подвесим к балке. А еще меда и свежего хлеба.
Овчарка вскочила и громко залаяла. Кто-то потянул за веревку, и бронзовый колокольчик, висевший по эту сторону ворот, зазвонил. Повесить колокольчик пришло в голову Розетте. Анжелина бросилась открывать. Она удивилась, столкнувшись нос к носу с Люсьеной Мессен, державшей на руках прелестного младенца.
— Здравствуйте, мадемуазель Лубе. Из объявления в газете я узнала, что вы открыли диспансер. Вот я и пришла, чтобы вы посмотрели моего малыша. Но вы узнаете его, малыша Пьера?
— Пьера? Входите, прошу вас.
Ничего еще не понимая, Анжелина стала вспоминать о своем последнем визите к фермерам, которым она предложила усыновить брошенного матерью младенца. Жан Мессен наотрез отказался, приведя свою жену в отчаяние.
— Пьер… Но сестра отвезла его в сиротский приют Фуа! — сказала растерявшаяся Анжелина.
— Да, так и было. Сейчас я вам все объясню…
Они прошли в помещение. Люсьена Мессен сразу же начала восторгаться:
— Надо же, как здесь чисто! И как все хорошо устроено! Да у вас современное оборудование!
— Благодарю вас, мадам. Я счастлива, что вы стали моей первой пациенткой… нет, моим первым пациентом стал Пьер. У него очень выразительное лицо для своего возраста, и он такой красивый! Ему три месяца, ведь он родился 28 августа.
— О, вы помните дату его рождения! Тем лучше, мы сможем справлять ему дни рождения именно в тот день, когда он появился на свет.
— Я веду дневник, куда записываю сведения обо всех родах, — пояснила Анжелина, которой не терпелось узнать, почему и как Мессены забрали ребенка.
Счастливо улыбающаяся женщина поцеловала младенца в лобик.
— На следующий день после вашего визита с монахиней я пригрозила мужу, что повешусь в амбаре, если у меня не будет младенца, которого я смогла бы приложить к груди. Я и так всю ночь плакала. Свекровь постоянно твердила, что я должна перевязать грудь, но я упорно отказывалась. Мой бедный Жан испугался. Знаете, он очень любит меня, хотя у него, черт возьми, отвратительный характер. Он так легко впадает в гнев! Но он действительно любит меня. В течение двух дней я грозилась покончить с собой, мы жарко спорили о том малыше, который был таким прелестным, крепким. Жан ведь тоже это заметил… Представьте себе, мадемуазель Лубе, он в конце концов сдался. Я даже оторопела. Ну вот. Недолго думая, мы сели на поезд и привезли нашего мальчишку. Нашего Пьера.
