Сьюзен Виггз - Круги на воде
Они были уже далеко от Лондона. Впереди виднелось широкое устье Темзы и скалистые морские берега.
– Через час мы достигнем моря, – произнес Алексей вкрадчивым голосом.
Юлиана повернулась к нему. Потеряв над собой контроль, она сказала:
– Я хочу знать, почему, Алексей? Почему? Почему ты убил мою семью и сжег дом? – Алексей удивленно приподнял бровь. – В течение всех этих лет я считала, что ты погиб, защищая мою семью. – Ненависть настолько переполнила ее, что ей трудно было говорить. – Но все произошло иначе, не так ли, Алексей?
– Какое значение имеет то, что случилось так давно?
– Ты приезжал в дом моего отца, ел за его столом, спал под его крышей, просил руки его дочери – и все для того, чтобы осуществить чудовищный замысел. – Она сжала в кулаки связанные руки, тряся ими в его сторону. – Прошлой ночью я наконец все поняла. Ты убил моих родителей и братьев. Твои люди сожгли дом. Долго ты искал меня той ночью?
– Нет, не слишком долго, – он засмеялся. – Твой отец глупец. На смертном одре князь Василий решил ограничить права. Ха! Права бояр, которые сражались за него...
– И хотели получить свою долю добычи, – прервала Юлиана. – Мой отец понимал, что как только князь Василий умрет, бояре разорят крестьян и сгонят их с земли.
– Ему не следовало сговариваться с умирающим князем, наследниками которого оставались сопливый мальчишка Иван да его полоумный братец Юрий.
Князь Иван. Мальчик был еще слишком мал, чтобы управлять государством, и его можно было использовать как марионетку в руках властолюбивых бояр.
– Для чего ты решил проделать весь этот путь?
– Когда мне стало известно, что тебе удалось доказать королю Англии, что ты Романова, я понял: я должен... найти тебя. – Он коснулся губами ее щеки. – Я мог бы полюбить тебя, Ульяна. В тебе есть страсть, чувство гордости. Ты могла бы стать украшением моей семьи.
Снова накатила тошнота. Он, наверное, с ума сошел, если думает, что Юлиана примет его предложение, будет спать с человеком, убившим ее семью.
– Что стало с поместьем моего отца?
Алексей пожал плечами.
– В запустении. Подходящая могила для твоего отца, не так ли?
Ей потребовалось собрать всю волю, чтобы не броситься на Алексея. Она ненавидела его и хотела убить, но не сейчас. Не в присутствии бдительной стражи.
– Их не отпевали и не похоронили?
– Они умерли как свиньи, и превратились в корм для волков и стервятников.
– Ты подлый негодяй, – произнесла Юлиана страшным голосом. – Ты сам стервятник. Трус, прокрадывающийся ночью, убивающий женщин и детей и питающийся беззащитной плотью. Меня от тебя тошнит.
Рукой в кожаной перчатке он нанес ей удар в лицо с быстротой опытного убийцы. Сначала Юлиана онемела и даже не сразу почувствовала боль в щеке. Во рту она ощутила привкус крови.
Но Алексей опомнился так же быстро, как и нанес удар. Он заговорил с ней почти заискивающе:
– Прости меня. Я хочу полюбить тебя, Ульяна, но ты должна повиноваться мне. Не сокрушайся о поместье. Когда мы поженимся, мы восстановим его и превратим в нашу летнюю резиденцию.
– Поженимся! – голова у Юлианы закружилась. Ее качнуло. Чтобы не упасть, она прислонилась к стволу липы. – Я вышла замуж по приказу короля Англии за знатного англичанина.
Алексей хитро улыбнулся.
– Кто знает, может быть, ты уже вдова?
Ответ Алексея причинил ей еще большую, чем удар, боль. Неужели это возможно? Неужели он или его люди могли убить Стивена, пока он спал?
Нет, твердо сказала она себе. Если бы Стивен был мертв, она бы это почувствовала. Он стал частью ее самой, властелином ее сердца и помыслов. Да, сначала они были врагами, но постепенно Юлиане удалось найти дорогу к его опустошенному сердцу. Они стали супругами, равно заботящимися о своем поместье. Они стали родителями, волнующимися об Оливере и радующимися его успехам. И они стали любовниками в полном смысле этого слова, доверяющими друг другу тайны своих душ, приносящими друг другу наслаждение, и, наконец, они связались самыми крепкими узами. Внутри нее рос его ребенок.
– Ты лжешь. Я люблю Стивена де Лассе.
Волчий оскал сверкнул в бороде Алексея.
– Любовь – это английская болезнь, которая поражает трусов прямо в сердце.
– Любовь ко мне была для Стивена поступком невероятного мужества.
Алексей сплюнул на землю.
– В России мужчина не станет растрачивать себя на сантименты. – Его рука, словно змея, протянулась и коснулась ее волос. – Как соболиный мех. И пока мы не поженились, я хочу, чтобы ты носила волосы вот так: распущенными, как у девственницы.
– Если ты желаешь жениться на девственнице, тебе придется поискать себе кого-нибудь другого.
Рука, касающаяся ее волос, сжалась в кулак.
– Очень жаль, что английская свинья овладела тобой. Но все равно, мы будем помолвлены и обвенчаны по воле наших родителей, как только вернемся в Москву.
– Все будет не совсем так, – прошептала Юлиана, опустив руки и прижав их к начинающему округляться животу. – Я ношу в себе доказательство.
Рука его дернулась, он схватил Юлиану за волосы, заставив взглянуть на себя.
– Не шути так, маленькая шлюха. Я не собираюсь прикрывать твои грехи с англичанами. Я выбью его из тебя.
– Ты не посмеешь!
– Если ты ждешь ребенка, я не смогу жениться на тебе. – Прежде чем Юлиана успела облегченно вздохнуть, он добавил: – Если ты ждешь ребенка, я буду вынужден убить тебя.
* * *– Ты не получал приглашения явиться сюда, Уимберлей, – спокойно произнес Генрих, с огромным вниманием изучая свои ногти. Его недоеденный завтрак стоял на серебряном подносе. Король сидел на деревянном кресле, его больная опухшая нога лежала на низком мягком пуфике.
Стивен сделал вид, что не замечает осуждения в голосе короля. Он отвесил самый почтительный поклон и хотел снять шляпу, но обнаружил, что в спешке забыл ее надеть. Придворные молча суетились вокруг, занимаясь туалетом короля и готовя его одежду.
Стивен не удивился, увидев Элджернона. Болтливый язык, наконец, обеспечил ему привилегию находиться при королевском дворе. Очевидно, его не особенно волновало, что походя он разрушил брак Стивена.
– Я пришел, чтобы умолять вас разрешить мне уехать.
В темных глазах короля мелькнул интерес.
– Значит, русскому было нетрудно занять свое место?
У Элджернона, который в это время наливал из кувшина некрепкий эль, выпала чашка из рук. Оловянная чашка упала на тростниковый коврик и покатилась, звонко дребезжа, к ногам Стивена.
– Прошу прощения, – пробормотал Элджернон, наклоняясь, чтобы поднять ее. Выпрямившись, он прошептал Стивену:
– Стивен, мне нужно поговорить с тобой.
