Джулиана Гарнетт - Прекрасная колдунья
Когда Рональд уже уходил, Бьяджо, прищурившись, посмотрел на нее.
Не иначе, это магия, bella! Как только тебе удается все всегда устроить по-своему? — прочитала она его невысказанную мысль.
Джина удовлетворенно улыбнулась. Похоже, у нее и в самом деле все получится как надо…
Глава ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Посылая вверх мириады искр и завитки дыма, огромный костер освещал багровыми бликами двор замка, а обитатели его и жители окрестных деревень весело плясали вокруг огня. Пляски начались еще с полудня, и вот уже упали длинные вечерние тени от высоких башен и стен, а веселье не затихало. Дети визжали, собаки лаяли, воздух звенел от громкого пения и смеха.
С небольшого возвышения, установленного в стороне под высоким деревом, Рон наблюдал за веселящимися людьми. По взаимному согласию, все гости были без оружия, на поясах у них висели лишь небольшие кинжалы. Не всем это понравилось, но большинство съехавшихся в замок баронов сочли эту меру разумной: теперь можно было беззаботно веселиться, не тревожась о чьем-либо предательстве. Вооружены были только люди Рональда: на тот случай, если придется поддерживать порядок среди подвыпивших гостей. Некоторые уже и в самом деле напились так, что их пришлось оттащить вниз, в подвальные помещения, чтобы они проспались там до вечера в тишине.
Но кроме этого, ничто не омрачало веселья — не было ни беспорядка, ни драк. Все бароны были настроены удивительно миролюбиво и один за другим присягали знамени Рональда. Встретившись с Никласом Рэгланом наедине, Рон выяснил, что тот никогда не выступал на стороне Гэвина, а слухи о его предательстве представляли собой обыкновенный навет. За всем этим чувствовались уловки и козни принца Джона, желающего ослабить влияние принца Дегебарта и утвердить свою собственную власть в Уэльсе.
Но все его затеи провалились. И теперь Рональд окончательно убедился в том, что защитил свои права, заручившись поддержкой соседей. Лишним подтверждением этому служило появление самого принца Дегебарта, прибывшего несколькими часами раньше в сопровождении многочисленной свиты.
Так что все как будто бы шло хорошо. Рон с облегчением оглядел поляну, чувствуя, однако, что в глубине души не затихает до конца тревога. Всегда есть вещи, которые могут испортить все дело и которые невозможно предугадать: случайно оброненное слово, перебранка между баронами, невольное оскорбление… Но пока что не было и намека на неприятности.
— Да что ты беспокоишься? — воскликнул Брайен, когда Рональд снова, в который уже раз, спросил его, все ли гости на месте. — Все просто замечательно! Даже твоя дама ведет себя на удивление благопристойно.
Усмехнувшись, Рон бросил взгляд на рыцаря.
— Не понимаю, что именно тебя удивляет.
— Ну, по крайней мере, она перестала произносить свои тарабарские заклинания и плясать при луне…
— Да Джина же просто смеялась над тобой, ей нравится дразнить тебя! — сказал Рон примирительно. — Ты сам провоцировал ее на это, так что пеняй на себя, дружище.
Он выпрямился на стуле и посмотрел на помост, где во всем своем великолепии восседал принц Дегебарт. Его окружали многочисленные вассалы и свита, но, учитывая особое положение этого гостя, место, где он сидел, находилось чуть выше, чем у всех остальных. Принц улыбался. Казалось, он наслаждается весельем и радушием, окружавшим его в замке Гленлайон.
— А кстати, где она? — спросил Брайен, не слишком успокоенный словами Рона. — Я уже давно не видел ни Джины, ни твоей сестры.
Рон пожал плечами.
— Я встретил Джину час назад. Она сказала, что хочет переодеться. Ты знаешь этих женщин: вечно они озабочены своими нарядами и прическами.
Брайен нахмурился.
— Что-то я не припомню, чтобы Джина слишком заботилась о таких вещах. Она, кажется, вообще способна предстать перед чужими мужчинами без ничего… О, прошу прощения, милорд! Я не должен был напомнить вам об этом.
— Да, — пробормотал Рон, — не стоило.
А ведь верно, черт бы ее побрал! Брайен был абсолютно прав: прежде Джина не очень заботилась о своих нарядах. Тогда где же она?
— Все готово, пора начинать представление, — сказал, подойдя к ним, сэр Роберт. Его всегда озабоченное лицо на этот раз светилось удовлетворением. — Акробаты и фокусники готовы, милорд. Можно подавать им сигнал к началу?
Ждать Джину не имело смысла: гости уже проявляли нетерпение, тени становились все длиннее, и Рон, подумав, кивнул.
— Да, сэр Роберт, давайте сигнал, пока еще не совсем стемнело.
В конце двора, напротив сидений, отведенных для баронов, была устроена сцена — достаточно высокая, чтобы и в задних рядах простой публике все происходящее было хорошо видно. Люди начали собираться, как только на сцене появились музыканты, и вскоре двор замка заполнила целая толпа.
Горели факелы, бросая дрожащий свет на подмостки. Акробаты прыгали в головокружительных сальто и пируэтах, крутились колесом, тела их изгибались в самых немыслимых позах. Дрессированные собачки лаяли и прыгали через обручи, кружась, точно заправские танцоры, а ладони барабанщика бешено колотили по туго натянутой бараньей коже, обеспечивая необходимый аккомпанемент. Резко и нестройно бренчали колокольцы, гудели дудки, визжали струнные инструменты, воздух наполнен был шумом и смехом.
Рон снова оглядел толпу, но нигде не заметил Джину. А он-то думал, зная ее страсть к подобным развлечениям, что она окажется в первых рядах! Ему так хотелось, чтобы она наконец повеселилась — ведь сам он не мог уделять ей достаточно много внимания в эти дни. Рон был непрерывно занят: все его встречи, переговоры, множество важных вещей, которые нельзя было просто поручить Оуэну, постоянно отвлекали его. Конечно, она скучала… Но ведь по ночам он все же был с ней! Входил в темноте в ее комнату и, скользнув в широкую постель, будил своими поцелуям и пылкими ласками… Нельзя сказать, что он совершенно забросил ее!
Вдруг Брайен издал легкий возглас, и, проследив за его изумленным взглядом, Рон увидел Джину… на подмостках! Завернутая в просторный плащ, с распущенными по плечам черными волосами, Джина стояла там, словно готовясь к выступлению перед публикой. С ней рядом был Бьяджо в новом костюме: узкий камзол, обтягивающие штаны и новый колпак с бубенчиками, нашитыми на его длинный свисающий конец. Черт побери! Рон выпрямился и схватился за ручки кресла. Ведь он не позволял ей участвовать в Представлении! Впрочем, его, разумеется, даже и не спросили. Она и словом не обмолвилась о своем намерении! Пальцы Рона изо всех сил сжимали ручки кресла, но на лице не дрогнул ни один мускул — пусть никто не думает, что для него это неожиданность.
