Кэтрин Сатклифф - Игра теней
Начался дождь. Сара легла на палубу и подставила свое лицо ливню. После изнуряющей жары было приятно ощущать его прохладу, к тому же он успокаивал ее покрытую волдырями и синяками кожу. Закрыв глаза, она прислушивалась к вспениванию воды под лопастями гребного колеса и к тому, как скользила вода вдоль корабельного корпуса. Потом ей стало казаться, что она сидит в каноэ между Генри и Морганом и дремлет в сумерках, наслаждаясь легким скольжением по воде, думая только о том, где они расположатся лагерем на ночь. Убаюканная шумом двигателей, она спала, а проснувшись, увидела, что тени уже сгустились. Река теперь была не золотой, а розовато-коричневой и отражала узор нависавших деревьев и ниспадавших с них орхидей. Среди ярких и приглушенных тонов двигалась стая попугаев, распускавших длинные синие и красные хвосты, хлопавших изумрудными крыльями, и взлетавших колеблющимися волнами потрясающего цвета и звука. Кричала одинокая обезьяна-ревун, и ее навязчивый вопль повторялся эхом в джунглях. Оглянувшись, Сара обнаружила в углу обезьянку Моргана, которая всматривалась в нее через кольцо шерсти вокруг шеи. Она протянула к обезьянке руку, но та отказалась подойти.
– Это был несчастный случай, Морган, – послышались слова, едва различимые в шуме лопастей гребного колеса. – Я бы не убил его, если бы знал, что он для тебя значил так много. Если бы я хотел убить его и женщину, я бы сделал это намного раньше. Но он бросился на меня. Это был рефлекс. Ты сделал то же самое, когда Родольфо напал на тебя. Мы делаем то, что должны, если хотим выжить.
Морган прислонился к поручню. Рука, державшая пистолет, висела плетью. Кинг продолжал.
– Ты болен, Морган. Тебе надо лечиться. Иначе ты умрешь. И оставишь меня одного с ними. А они меня наверняка убьют. Я не думаю, что ты хочешь этого. Ведь правда же, ты не хочешь, чтобы я умер?
– Нет, я этого хочу, – сказал Морган хриплым голосом. – Я очень хочу этого.
– Если бы ты этого хотел, ты бы спустил курок еще там – в белом доме.
Морган оттолкнулся от поручня и, шаркая ногами, пошел по настилу из досок. Страшно болела голова. Двигаться было трудно; думать было бесполезно.
– Ты слабеешь, Морган. Как долго это будет продолжаться? Ты заболел малярией, ты это знаешь. Если ты не станешь лечиться, она убьет тебя. Твоя лихорадка усилится, а боль в голове сведет тебя с ума.
Морган посмотрел Кингу в глаза и усмехнулся.
– Заткнись или я вышибу твои глупые мозги.
– И кто останется с тобой, Морган? Кто еще знает тебя так, как я? Уважает тебя? Любит тебя?
Морган поднял пистолет, держа его обеими руками, и палуба, казалось, наклонилась и качалась, заставляя его оступиться прежде, чем выпрямиться. Револьвер был слишком тяжелым. Поднять его более, чем на одно мгновение было мучением, которое он не мог вынести.
– И что, если бы ты убил меня? Что бы это дало? Изменило бы мир? Прекратило бы убийства на улицах Нового Орлеана, или Лондона, или Парижа, или Джорджтауна? Ведь пока мы с тобой говорим, чей-то сын упал мертвым в сточную канаву, – жертва голода и оскорбления. А я мог бы вытащить тебя из сточной канавы. Я был твоим единственным шансом. Без меня у тебя нет надежды быть чем-либо, кроме как ублюдком какой-то шлюхи. Я взял тебя, когда она тебя вышвырнула, кто еще мог бы так заботиться о тебе, как я это умею? Кто еще может дать твоим мечтам сбыться?
Сквозь дымку перед глазами Морган увидел, как изящная молодая женщина приблизилась к Кингу, ее ноги были одеты в поношенные бриджи, ее незаплетенные волосы отражали дневной солнечный свет. Она посмотрела на Кинга и сильно ударила его кулаком в лицо, сбивая с ног. Потом повернулась к Моргану, и он увидел, что она очень красива. Она стояла перед ним небольшая и миловидная, а в его сознании мерцало воспоминание о девушке, чьи сине-зеленые глаза блестели, как солнечные лучи на водах Карибского моря, чьи волосы цвета вечерней зари были густыми и мягкими. Он почти чувствовал запах ее благоухающей лавандой белой кожи, чувствовал вкус ее сладости на своем языке.
– Морган, пожалуйста, пойдем со мной. Отдохни.
Он поднял руку и коснулся ее рта кончиком пальца. Улыбаясь устало, он сказал:
– Кто ты?
Еще одна ночь. Нескончаемая. Ужасная. Морган продолжал стоять на часах около Кинга. Он бредил и изредка в бреду звал Генри, удивляясь и пугаясь, что тот не отзывается.
Забарахлил двигатель, и матросы были вынуждены остановить его и заняться ремонтом.
Они давно уже вышли за границы владений Кинга и все-таки потушили факелы, боясь, что те, кто их несомненно преследует, поймут, что они очутились в беде и воспользуются случаем, чтобы напасть на них. Сара оставила свое ночное дежурство около Моргана и сидела теперь с Теобальдо, Чико и Каном. Чтобы поднять ее настроение, Кан рассказывал ей, как им удалось с помощью индейцев доставить ее семена на борт корабля. Они их спрятали в трюм вместе с корзинами золота, которые мужчины тоже сумели пронести на корабль. Но его рассказ ненамного улучшил ее настроение.
Время шло, ремонт двигателя продолжался. Несколько повстанцев-часовых заняли свои посты на верхней палубе, остальные располагались на ночь. Сара вернулась к Моргану, который сидел спиной к стене, револьвер лежал рядом с ним. Он по-прежнему не сводил глаз с Кинга, плохо различимого в полутьме.
Сара опустилась на пол рядом с Морганом. Она чувствовала жар от его тела; его одежда была мокрой насквозь и его глаза были остекленевшими от лихорадки. «Он умирает, – подумала она. – Дорогой, милостивый Бог, не дай ему умереть!»
– Мисс Сент-Джеймс, – послышался сухой голос Кинга позади нее. Она не отозвалась, и Кинг продолжил: – Вы должны сделать что-нибудь, чтобы помочь ему. Боюсь, что он почти без сознания.
– Я не понимаю, как это могло случиться, – прошептала она более про себя, чем ему.
– Он сказал мне, что потерял свой хинин.
– Я тоже, но он дал мне, – она закрыла глаза, ужасаясь открывающейся истине. – Он дал мне свой, – она опустилась на пол рядом с ним, ее голова была около его плеча. Да, Кинг прав: Морган едва ли осознавал, что она рядом с ним. Коснувшись его, она прошептала:
– Мой дорогой Морган, что мы будем делать?
Она боролась со сном так долго, как могла, но изнеможение затянуло ее вниз, в темную бездну. Она не знала, сколько прошло минут или часов, – но ей показалось, что она слышит какое-то движение и шепот. Она с трудом раскрыла глаза и потянулась к Моргану, коснувшись его руки, которая была горячей и дрожащей.
– Морган! – прошептала она. – Морган!
Шепот и скрип стали громче. Внезапно часовой закричал с верхней палубы и ночь взорвалась ужасающим шумом, который заставил ее закрыть уши руками. Ружейные выстрелы гремели повсюду, раскалывая стену около ее головы. Мужчины кричали, палуба сотрясалась от топота бегущих.
