Патриция Гэфни - Идеальная любовница
— Да, я уверена.
Потянувшись за отброшенными в сторону брюками, Себастьян нащупал в кармане складной нож. Когда он открыл лезвие, Рэйчел взглянула на него расширенными, но не от страха, а от удивления, глазами. Он усмехнулся в ответ на невысказанный вопрос.
— Нет, я не собираюсь тебя убивать. Ингибиция не преступление и смертной казнью не карается.
— Так называется моя болезнь?
Он наклонился и поцеловал ее в живот.
— Ты ничем не больна.
Цветы стеной окружали их любовное гнездышко. Себастьян срезал три белые лилии у самого основания длинных тонких стеблей. Сорвав головки, он положил два цветка ей на груди, а третий, венчиком вверх, разместил между бедер. Рэйчел застенчиво улыбнулась, а он рассмеялся от радости, видя ее улыбку, потом отбросил нож и начал сгибать длинные стебли, надламывая их дюйм за дюймом сверху донизу, но не разрывая, пока у него не получились три длинных и гибких отрезка травянистого шпагата.
— Дай-ка мне свою руку.
Рэйчел выждала миг, равный одному биению сердца, потом медленно протянула ему правую руку. Обхватив ее запястье концом одного из размочаленных стеблей, Себастьян сделал и затянул петлю.
— Теперь другую.
На этот раз она медлила дольше, ее глаза затуманились сомнением.
— Ты же мне доверяешь, — напомнил ей Себастьян.
Рэйчел протянула ему вторую руку.
Он сделал еще одну петлю, затянул и связал оба «наручника» при помощи третьего стебля.
— Что это ты задумал?
— Я намерен сделать тебя беспомощной. Уж больно ты стала самостоятельной, пора тебя немного окоротить.
Выпрямившись, Себастьян огляделся вокруг в поисках чего-нибудь подходящего. Слева от него торчал тонкий деревянный колышек, служивший опорой какому-то цветку с тяжелой и пышной головкой, наверное георгину. Выдернуть колышек из земли было нетрудно, гораздо сложнее оказалось вновь укрепить его в сыпучей и мягкой почве за головой Рэйчел, но он проявил завидную настойчивость и справился.
Она следила за ним в зачарованном молчании, ничего не упуская.
— Ну-ка приподнимись на минутку.
Себастьян поцеловал ее связанные запястья, потом завел ей руки за голову и перекинул соединявший их стебель через колышек.
— Ложись.
Она повиновалась, и он продолжал:
— Теперь ты поймана. Ты не можешь двигаться.
Разумеется, она могла двигаться! Один сильный рывок — и ее травяные путы разорвались бы в клочья. Но Себастьяну важен был обряд, ритуал, поэтому он перестал улыбаться и заговорил тихим, деланно угрожающим голосом:
— И не пытайся от меня улизнуть, Рэйчел, у тебя ничего не выйдет. Ты совершенно беспомощна. Ты в моей власти.
Ее светлые глаза потемнели: зрачки расширились от страха. То ли она ему поверила, то ли на лету усвоила правила игры. Как бы то ни было, его собственное возбуждение росло с каждой минутой.
Устроившись поудобнее рядом с Рэйчел, Себастьян отметил ее неровное и частое дыхание. Когда она облизнула пересохшие губы, он провел по ним большим пальцем, проник внутрь, слегка надавил на зубы и с восторгом ощутил, как беспокойно и нервно вздрагивает кончик ее языка.
Он совсем позабыл про клубнику Маккорди; ведерко обнаружилось под его сюртуком. Выбрав сверху самую крупную и сочную на вид ягоду, Себастьян откусил половину, а другую поднес ко рту Рэйчел и начал натирать ей губы, пока они не окрасились в цвет клубничного сока.
— Кусай, — приказал он.
Их взгляды, полные волнующего понимания, встретились в тот самый миг, когда ее белые зубы вонзились в истекающую соком ягоду. Приникнув к губам Рэйчел в страстном поцелуе, Себастьян одновременно прочертил остатками клубничины липкую красную линию по ее подбородку и шее. Она затаила дыхание, когда он начал обводить ягодой ее грудь, не касаясь соска, так медленно, что она застонала от нетерпения.
— В чем дело? — тихо спросил он.
— Ты же знаешь…
Себастьян сжалился над ней и смазал клубничным соком отвердевший бугорок на вершине белого, уже исполосованного красными дорожками холма. Он действовал по-прежнему не спеша, весь поглощенный упоительной игрой. Рэйчел пыталась лежать тихо и не стонать.
— Очень мило. На вид — просто вкуснятина, — деловито сообщил Себастьян, старательно, но безуспешно притворяясь равнодушным, — Так что тебе нужно, Рэйчел?
— Ты же знаешь.
— Нет, ты должна сказать.
Она не могла, поэтому ему пришлось доесть ягоду и взять следующую. Он откусил самый кончик и опять принялся за дело, раскрашивая тело Рэйчел сладким соком.
— Так чего же ты хочешь?
— Черт бы тебя побрал! — Она разразилась коротким беспомощным смехом. — Я хочу… чтобы ты… меня… поцеловал.
— Где?
Рэйчел крепко зажмурила глаза. Мышцы рук у нее напряглись, кулаки невольно сжались: она выглядела именно так, как сказал Себастьян, — беспомощной и прикованной к месту.
— Где?
— О Господи, — сказала она, обращаясь к небесам.
— Так где же? В каком месте?
— Ну ладно, поцелуй… мою грудь! — Хорошо, что она сдалась: он и сам больше не мог сдерживаться, так ему хотелось ее поцеловать. Наклонившись, Себастьян начал слизывать липкий нектар с ее разгоряченной кожи, делая долгие медленные мазки языком, обводя сначала сосок широкими, но затем все время сужающимися кругами. Он схватил его внезапно, втянул в рот, и из горла Рэйчел вырвался хриплый протяжный крик. Все ее тело натянулась, как тетива. Себастьян еще сильнее втянул ртом ее грудь. Она не могла больше выдержать. Когда он коснулся ее в самом интимном месте между ног, Рэйчел удивленно отпрянула, но тотчас же приподняла бедра и ягодицы, выгибаясь и требуя большего.
Себастьян передвинулся ниже, провел ладонью по мягкому треугольнику волос, но больше ничего предпринимать не стал, решив еще немного помучить ее ожиданием. Он взял из ведерка еще одну ягоду. Рэйчел была в его власти, теперь он мог делать с ней что угодно. Она тяжело дышала и резко вздрагивала при каждом его прикосновении, ее остановившийся взгляд не отрывался от его лица.
— Чего бы тебе хотелось теперь?
Рэйчел яростно замотала головой из стороны в сторону.
— Скажи мне, — проговорил он с деланной угрозой в голосе, — а не то — клянусь! — я привяжу тебя за ноги.
Из ее груди исторгся мучительный стон, она закусила нижнюю губу и едва выдавила из себя:
— Я хочу тебя.
— И что я должен делать?
— Пожалуйста…
— Что «пожалуйста»?
Но то, чего она сейчас хотела, невозможно было выразить словами.
— Ну ладно, я скажу тебе, чего хочу я, — «грозно» проговорил Себастьян, наклонившись над ней и почти касаясь губами ее губ. Одновременно он легко провел пальцем по полураскрытому увлажнившемуся устьицу, заставив ее тем самым с шумом втянуть в себя воздух сквозь зубы. — Я хочу войти в тебя очень-очень медленно. Ощутить, как ты меня хочешь. Почувствовать, как ты растягиваешься и тесно обхватываешь меня. Я хочу услышать, как бьется пульс у тебя глубоко внутри. Я хочу видеть твое лицо, когда ты потеряешь голову — а сегодня ты непременно потеряешь голову, запомни это. И когда ты наконец испытаешь наивысшее блаженство, Рэйчел, я хочу услышать, как ты выкрикнешь мое имя.
