Розалинда Лейкер - Позолоченное великолепие
Морган насмешливо уставился на него.
— Если она станет сопротивляться как дикая кошка, что тогда, сэр? Мне сообщить ей, что ее ждет экипаж, чтобы перевести в новый дом, возможно, на площади Св. Джеймса? Если бы вы выселили такое множество людей, как я, то бы не стали проявлять снисхождения.
— Прекратите дерзить! — сердито отрезал Томас. — Делайте, что вам говорят. Я здесь владелец.
— А мы здесь представляем закон, — нагло ответил Морган. Тут он резко кивнул своему коллеге. — Ровно полдень.
Уитли огромным кулаком изо всех сил начал барабанить в дверь, отчего та затряслась. За этим последовал громкий приказ Моргана открыть дверь. Они не стали ждать, когда отодвинут засов. Один из приставов ударил ногой в то место, где находился замок, второй изо всех сил налег на дверь крепким плечом. Дверь с треском распахнулась, и они ввалились в дом под испуганные крики, раздавшиеся изнутри. Томас вслед за приставами бросился в огромный, и совершенно пустой дом, где Энн Дейвис, плохо одетая, болезненного вида женщина, стояла съежившись. К ней прижалась ее напуганная дочь девяти лет с медного цвета волосами. Лицо маленькой девочки нельзя было разглядеть, ибо она прижалась к плоской груди матери и истерично рыдала.
— Не причиняйте нам зла, — взмолилась женщина. У нее дрожали губы от предчувствия недоброго. — Прошу, не трогайте нас.
Морган сердито посмотрел на нее.
— Все зависит от того, как вы будете вести себя. Велите своей соплячке заткнуться. Где ваша мебель?
Она ответила дрожащим голосом.
— У меня нет мебели. Ее продали.
— Это мы еще посмотрим! — Он вместе со своим компаньоном пошел убедиться в этом. Вдова гладила дочку по голове, стараясь успокоить ее, и с испугом взглянула на Томаса.
— Вы мистер Чиппендейл. Я видела вас несколько раз. Не просите у меня денег, которые я выручила за проданную мебель. Они ушли на пропитание, а не на пиво, ибо я всегда старалась сама быть опрятной и содержать дом в порядке. Никогда не думала, что окажусь в столь незавидном положении и меня выбросят на улицу. Я знала, что рано или поздно придется выехать отсюда, но нам некуда идти, и мне показалось, что пройдет какое-то время, прежде чем кто-либо вздумает поселиться сюда. — Она нервно сглотнула. — Что будет с нами?
— Что касается меня, я вам не причиню зла, — холодно ответил Томас. — Я просто буду вам обязан, если вы освободите мой дом без дальнейшего промедления.
— Нет, мама. Нет, — захныкала девочка, еще крепче прижимаясь к матери. Та выглядела такой слабой, что казалось, будто она не устоит перед напором охваченной страхом девочки.
— Не плачь, Элизабет. Будь умницей. — Голос женщины дрожал. — Этот джентльмен не собирается отправить нас в тюрьму. Ты должна помочь мне собрать вещи.
— Я не уйду из нашего дома! Ни за что!
Томас, видя, что такая непокорность причиняет женщине еще больше страданий и осложняет и так неприятную ситуацию, резко обратился к девочке:
— Поторапливайся. Делай так, как тебе говорит мать. Пока я здесь, вам не причинят зла.
Может быть, недовольство Томаса возникшей ситуацией прозвучало в его суровом голосе, ибо девочка высвободилась из рук матери и посмотрела на него огромными серыми глазами, полными слез.
Пряди вьющихся густых волос прилипли к ее влажным щекам.
— Не выгоняйте нас, сэр. Я видела, что случается с людьми, оставшимися без дома. Они прячутся в любой дыре, лишь бы найти укрытие. Пожалуйста, не выгоняйте нас, сэр. Умоляю вас.
Томасу показалось, будто в его ушах звучат голоса из прошлого. Он снова стал мальчиком, работавшим в мастерской в Отли. Этот ребенок не был похож на Полли, но глаза девочки, цвет ее волос, упрямое нежелание прекратить борьбу напомнили ему о ней. На мгновение он увидел Полли в Элизабет Дейвис.
— Как вы вообще оказались в этом доме?
— Мой муж работал десятником у застройщика, которому принадлежали мастерские, пока на стройплощадке не произошел несчастный случай. Он упал с большой высоты и больше не смог работать. Он переломал все косточки. Я ухаживала за ним до самой смерти, к тому времени иссякла большая часть наших денег.
— Вы получили компенсацию от застройщика?
— Нам оплатили ренту за этот дом до самых похорон. С тех пор я занялась шитьем, но мое зрение слабеет, я не справляюсь с работой. Клиенты больше не обращаются ко мне.
— Что вы еще умеете делать?
— Сэр, я все еще могу содержать дом в чистоте. Вы никогда не найдете здесь грязи. — В это мгновение на лестнице что-то загрохотало. Женщина поднесла дрожащую руку к горлу. — Кровать! Я забыла про кровать и про комод. Мистер Чиппендейл, они подумают, что я соврала?
Раздался треск — комод сбросили столь же бесцеремонно, что и кровать. Разгневанный Томас вышел в прихожую, чтобы образумить приставов единственным аргументом, к которому те прислушаются.
— Если вам в этом доме на все наплевать, то хотя бы проявите уважение к мебели! Я здесь буду жить, и вам придется оплатить счет за напрасно причиненный ущерб. — Оба пристава сердито уставились на него, но предупреждение, видно, подействовало на них. Когда оба удалились на кухню, шума стало гораздо меньше. Томас достал из кармана записную книжку и карандаш, которые всегда носил с собой, и снова обратился к Энн Дейвис и ее дочери: — Вам придется оставить этот дом. Я тут ничего не могу поделать. Но я дам вам письмо, которое вы отнесете на Арлингтон-стрит, где найдете работу и получите крышу над головой. Я ручаюсь за это.
Женщина уставилась на него, еще сомневаясь, верно ли расслышала его. Ее дочь отреагировала сразу и обняла мать, безмолвно выражая радость тем, что все так своевременно разрешилось.
Пока мать с дочерью готовились уходить, сворачивая в узел одежду и несколько других вещей, Томас написал Изабелле несколько строк и объяснил положение. Она поймет, что Кэтрин в нынешнем состоянии не обрадовалась бы, если ей дать еще двух служанок. Он передал сложенную записку Энн Дейвис, когда мать и дочь снова появились, держа по свертку в руках.
— От всего сердца благодарю вас, мистер Чиппендейл, — промолвила женщина и надежно спрятала записку в кармане. Томас ответил, что кровать и несколько других скромных предметов мебели, сложенные в прихожей, не выбросят на улицу, а поставят в угол одного из его складов. Он подошел к парадной двери и открыл ее.
— До свидания, миссис Дейвис, — сказал он. — До свидания, Элизабет.
Девочка, шедшая следом за матерью, подбежала к нему, схватила его руку и поцеловала ее, смотря ему в лицо с таким обожанием, что он растерялся, видя столь эмоциональное выражение благодарности.
