Виктория Холт - Начало династии
Розамунд с ужасом смотрела на королеву.
— Да. Вот так и сделай.
— Нет.
— Самое для тебя лучшее. Ты же шлюха. Тебе лучше сдохнуть. Принесу тебе яд, и ты его выпьешь. Или принесу тебе кинжал, и ты пронзишь им свое сердце.
Розамунд казалось, что королева сошла с ума. Глаза ее были безумны.
— Погодите… погодите, — умоляла Розамунд. — Дождитесь короля. Если вы убьете меня, король вам этого не простит.
— Нужно мне его прощение! Он жестокий, себялюбивый человек. Отправляйся к себе. Подумай о своих грехах. На твоем месте я бы раскаялась, для тебя только и остается это — уйти и больше не грешить. Завтра я приду снова, а ты должна к тому времени решить, что будешь делать. Помолись на ночь, проси отпущения за свой блуд и готовься завтра умереть.
Элинор резко оттолкнула Розамунд и побежала назад через лесной лабиринт. Она обезумела от всего этого. Как она его ненавидит! Да что она так переживает его измену? Почему это так ее бесит? Видно, из-за того, что такая женщина для него желанна. Конечно, он охотно променял бы Элинор на нее.
Во дворце она заперлась в спальне и легла на кровать. Она ненавидела Генриха и любила его. «Я старею, а он молод, — думает Элинор. — Когда-то я его увлекла, а теперь в его глазах выгляжу старухой. А потом, сколько людей качали головами, указывая, что я почти на двенадцать лет его старше! А сколько я ему дала! Но захотел бы он меня, если бы не Аквитания? Захотел бы он меня, как захотел Розамунд Клиффорд? Все эти годы он ходил к ней. О долгой связи их можно судить по возрасту сыновей. Он ходил к ней на свидания, и ему там хорошо, лучше, чем во дворцах!
Я убью ее! Принесу ей яд и заставлю выпить. Когда он придет к ней, то увидит остывшее тело. Я покажу, как обманывать меня!»
* * *К счастью для Розамунд, на следующий день Генрих вернулся в Вудсток. Элинор пришла к нему, когда он собирался уйти, как она теперь знала, в маленький домик, что он возвел для своей любовницы.
— Что так скоро вернулся? Не терпится поскорей заняться любовью с Розамунд Клиффорд?
Генрих оторопел.
«Попался!» — с мрачным удовольствием подумала Элинор. Его глаза стали наливаться кровью. Она выследила его. Надвигался приступ его пресловутой ярости.
— Что ты знаешь о Розамунд Клиффорд?
— О, много меньше тебя, конечно. Но я открыла ее убежище.
— Кто тебя провел?
— Вы, милорд, своим мотком шелка.
— Что за вздор!
— Нет, не вздор. Моток шелка этой хорошенькой леди оказался на твоей шпоре. Он размотался и указал путь до нее… почти до порога. Вчера я посетила ее. Она встретила меня не так ласково, как встречает тебя.
— Ты была прямо там?!
— Ах ты Боже мой! И двое мальчуганов еще. Генрих, ну что ты за мужчина, рожаешь детей со шлюхами! Знаешь, у тебя скоро репутация будет, как у твоего деда.
— Значит, выследила.
— Да, ты раскрыт.
— Так вот. Я поступаю, как угодно мне.
— Мы все знаем это, король мой дорогой. Ты можешь поступать, как тебе будет угодно, со всякими девчонками, но только не с королевой Англии и не с герцогиней Аквитанской.
Генрих рассмеялся, но совсем не весело.
— Ты знаешь меня хорошо: ни та, ни другая мне не указ.
— Ни та и ни другая не потерпят, чтобы твоя любовница жила почти во дворце, хоть и спрятана в лесном лабиринте. Ты дурак, Генрих, неужели ты думаешь, что бесконечно мог держать эту женщину втайне от меня?
— Не хотелось тебя тревожить.
— Она тебе особенно по душе, не так ли?
— Да.
— Она тебе жена?
— Жена.
— И перед Богом жена?
Он посмотрел на нее в упор.
— Я бы хотел этого.
Она замахнулась, но он перехватил руку и оттолкнул Элинор.
— Ух ты, волчица!
— А ты — зверь. Царь зверей и лесов. Запомни, у волчицы тоже есть клыки.
— Если только их покажешь мне или кому из моих детей, останешься без клыков. Ты не думай! Тронешь Розамунд пальцем — убью!
— Только посмей, вся Аквитания встанет на тебя.
— Плевал я на Аквитанию. Поставлю и Аквитанию на колени, как всех остальных. Не забывайся, я король и господин над всеми… и над тобой тоже. Не будь дурой, Элинор. Ты ведь королева. Родила мне наследников. Вся детская полна ими. Четверо отличных парней. Трон перейдет Генриху — это же твой сын. Чего тебе еще надо?
— Кое-что еще. Я не желаю, чтобы ты возился со своей любовницей в двух шагах от дворца. Пусть она убирается. Отошли ее прочь.
— Лучше отошлю тебя.
— Если вернешься к этой шлюхе, ко мне не подходи даже.
— Значит, так и сделаем. Ты уже не молода. Другие мне нравятся больше.
Элинор опять замахнулась, но он снова упредил ее и швырнул на кровать. Раньше это заканчивалось у него возбуждением и он овладевал ею. Теперь все произошло иначе. Он возненавидел Элинор.
Внезапно она почувствовала, что проиграла. Она стареет. Жизнь, полная приключений, прожита; у нее были любовники, но теперь все в прошлом.
Нет, не все. У нее есть еще власть! Она остается правительницей Аквитании. Трубадуры этой прекрасной страны все еще воспевают красоту своей королевы любви. Ей страстно захотелось туда.
— Я уезжаю в Аквитанию, — сказала Элинор.
— Вот и хорошо. Твой народ будет счастлив, что ты с ним. Они все время волнуются, что их герцогини нет рядом.
— Я возьму с собой Ричарда и маленькую Маргариту.
Злость Элинор прошла. Пусть милуется со своей Розамунд, решила она.
А Генрих думал, хорошо, что секрет Вудстока раскрылся. Он показал Элинор реальное положение вещей. Она надоела королю, он ее больше не любит. Она просто мать его детей и правительница Аквитании. Пусть уезжает. Ему надо от нее освободиться. Ему хотелось остаться одному, чтобы заняться двумя вещами, страстно его захватившими, — любовью с Розамунд и войной с Томасом Беккетом.
* * *Как Элинор и предполагала, детей она застала в комнате для занятий. Матильда читала, она была на год старше Ричарда. Он тоже склонился над книгой, Элинор испытывала к нему большую любовь, чем к остальным детям, и не только потому, что он обладал необыкновенной внешностью и врожденным изяществом, но, видимо, это чувство усиливалось из-за того, что Генрих его явно недолюбливал. Почему? Скорее всего потому, что Ричард более других детей выказывал свое недовольство появлением в их детской незаконнорожденного Жефруа. Он так его и называл — Жефруа-незаконный, часто выясняя отношения с ним дракой. Элинор подозревала, что хитрый маленький Жефруа жалуется на Ричарда отцу, что, наверное, еще больше злило короля и восстанавливало против Ричарда. Элинор любила и младшего Джефри, так похожего на деда, графа Анжуйского, которого звали Жефруа Прекрасный. Маленькая Элинор еще не определилась характером, но обожала старшего брата, Ричарда, который в детской всегда и во всем был лидером. Иоанна и младенец Джон еще совсем крошки, но у Джона уже проявился знаменитый анжуйский норов: Элинор еще не видела ребенка, который бы так кричал, когда ему что-то хотелось.
