Томас Шерри - Ночные откровения
— Зачем?
— Миледи вчера нашла в вашем кабинете открытку, и ей очень понравился вид. А поскольку вы с миссис Дуглас ожидались не раньше, чем завтра, маркиза решила сегодня отправиться туда первым же поездом.
Но сейчас почти время ужина…
— Разве она не должна была уже вернуться?
— Час назад пришла телеграмма, сэр. Миледи решила задержаться. Сегодня на побережье сильный туман, и ничего не разглядеть. Она надеется на улучшение погоды завтра.
— Скалы Висельника — значит, она в Ильфракомбе, — сказал маркиз больше себе, чем экономке.
— Да, сэр.
Вир выскочил из дома прежде, чем женщина договорила.
* * *
Солнце слепило глаза, небо было ярким до белизны. Дул сухой и порывистый высокогорный ветер.
В теле не осталось ни капли влаги. Пересохшее от жажды горло будто засыпало песком, кожа от жары истончилась, словно бумага.
Элиссанда попробовала шевельнуться. От неистовых попыток освободиться из оков, вросших в глубины Кавказских гор, запястья сочились кровью.
Пронзительный орлиный клекот заставил ее вновь задергаться в болезненных и тщетных усилиях вырваться. Орел плавно снижался, накрывая гору тенью распростертых крыльев. Вот он ринулся на жертву, сверкнув на солнце острым, будто кинжал, клювом, и женщина, откинув голову, забилась в агонии.
— Проснись, Элиссанда, — негромко пророкотал мужской голос, одновременно властный и успокаивающий. — Проснись.
Она послушно села на кровати, надсадно дыша. На плечо легла твердая ладонь. Элиссанда ухватилась за эту ладонь, ища поддержку в ее тепле и силе.
— Хочешь пить? — спросил муж.
— Да, спасибо.
В дрожащую руку втиснулся стакан с водой, а когда Элиссанда утолила жажду, тут же исчез.
Она вдруг вспомнила, где находится: не в собственной спальне — ах, нет, не дома, в Пирс-хаусе — а в Ильфракомбе, в гостинице с видом на бухту, но из окон которой сегодня невозможно было разглядеть даже улицу.
— Как ты меня нашел? — недоуменно спросила Элиссанда, чувствуя струящийся по жилам опаляющий жар возбуждения.
— Довольно легко. Как отмечено в купленном мною по дороге путеводителе, в Ильфракомбе всего восемь гостиниц. Разумеется, ни одно уважающее себя заведение не разглашает направо и налево номер комнаты, где остановилась одинокая дама. Посему пришлось добывать информацию немного недозволенными методами. Ну, а дальше оставалось только подобрать отмычку к замку и справиться с задвижкой.
Маркиза укоризненно покачала головой:
— Ты мог просто постучать.
— Одна из многих плохих привычек: после полуночи я не стучу.
В голосе мужа слышалась улыбка. Сердце Элиссанды встрепенулось.
— Что ты здесь делаешь?
Вир не ответил — просто крепче сжал ей плечо.
— Тебе привиделся прежний кошмар? В котором ты прикована, словно Прометей?
Элиссанда кивнула. Наверное, муж почувствовал это движение, и его ладонь, скользнув по шее, замерла возле изящного ушка.
— Хочешь, расскажу тебе о Капри, чтобы помочь забыть страшный сон?
Похоже, мужчина приблизился еще на шаг: чувствуется запах тумана от его одежды.
Маркиза опять кивнула.
— Если взглянуть на море из Неаполя, остров Капри лежит в горловине залива, словно гигантский природный волнорез — величественный и необычайно живописный, — завораживающим голосом, негромко и размеренно начал Вир.
Элиссанда вздрогнула. Она узнала эти строки: начало ее любимейшей книги о Капри, пропавшей при уничтожении домашней библиотеки.
— Некогда один английский путешественник сравнил остров со спящим львом, — продолжал маркиз. — Жан-Поль[59], увидев его на одной из картин, заявил, что Капри подобен лежащему сфинксу. Грегоровиус[60], обладающий наиболее бурным воображением, уподобил его очертания античному саркофагу, украшенному барельефами с изображением змееволосых Эвменид и лежащей сверху фигурой императора Тиберия.
Муж осторожно опустил Элиссанду на постель.
— Продолжать?
— Да, — шепнула она.
Мужчина стал раздеваться. Предметы одежды падали на пол с мягким шелестом, от которого пересыхало в горле и бешено билось сердце.
— Нельзя сказать, что Капри не пользуется популярностью, — продолжал маркиз, снимая с жены ночную рубашку и проводя рукой по пленительным плавным линиям. — Многие туристы садятся в Неаполе на прогулочный пароходик, посещают Голубой грот, проводят часок на побережье и вечером отплывают в Сорренто.
Муж поцеловал изгиб ее локтя, бьющуюся на запястье жилку, слегка прикусил ладонь, и Элиссанда затрепетала от удовольствия.
— Но это словно прочесть заглавие вместо целой книги.
Теплые пальцы, скользнув вверх по руке, помассировали плечо. Второй рукой он дотронулся до щеки, провел по скуле — бережно и нежно, чтобы не потревожить следы от ударов, которые, хоть и утратили буйство оттенков, но оставались болезненными.
— Те немногие, кто поднимается на скалы и в молчании окидывает взглядом панораму острова, открывают для себя интереснейшую и красивейшую поэму, в которой нет ни одного неверного слова, — мурлыкал мужчина, приоткрывая большим пальцем нежные губы.
От вырвавшегося из уст жены нетерпеливого стона у Вира перехватило дыхание.
— Но ты во сто крат прекраснее, чем Капри, — пылко и мечтательно прошептал он.
Элиссанда сжала любимого в неистовом объятии, одаривая страстным поцелуем. С этого мгновения Капри был забыт, а губы, руки и помыслы любовников всецело принадлежали друг другу.
* * *
— О чем ты думаешь? — спросил Вир, поворачиваясь на бок и подпирая голову ладонью.
Он не видел во мраке жену, только чувствовал тепло ее кожи и ритмичное дыхание.
Легкие пальчики пробежали по шрамам на мощном теле.
— О том, что, во-первых, читая путеводители в течение стольких лет, я и представить не могла, каким средством обольщения они могут служить. Во-вторых, о том, что это, пожалуй, впервые, когда ни один из нас не спит после близости.
Вир притворно всхрапнул, вызвав у супруги смешок.
— Ну, если ты не очень сонная, мне бы хотелось рассказать тебе кое-что.
Самое время.
— Я ни капельки не сонная.
— Эта история местами не очень веселая, — попытался предостеречь Вир.
— Так чаще всего и бывает. А иначе это не история, а хвалебная песнь.
Истинная правда. И маркиз поведал Элиссанде обо всех событиях, приведших его к двойной жизни, начиная с той ночи, когда умер отец. Вир чувствовал, как, несмотря на предупреждение, тревожно напряглось тело жены. Ее пальчики крепко вцепились в его руку. Но она слушала тихо и внимательно, затаенно и прерывисто дыша.
