Томас Шерри - Ночные откровения
Анжелика позвонила, чтобы принесли свежий чай: от волнительных разговоров пересохло в горле.
— Как это ты думаешь и в то же время не думаешь о брате?
Фредди долго смотрел на подругу.
— Я рад, что Пенни выложил все начистоту. Мы целый час проговорили, прежде чем он ушел на встречу с адвокатами Дугласа. Но после его ухода мне все равно было неспокойно, и хотелось обсудить все с тобой… — мужчина на мгновение запнулся, — с тобою, и ни с кем другим. Я провел самые длинные сутки в своей жизни, ожидая твоего возвращения.
Отрадно слышать. После стольких лет и стараний, потраченных на то, чтобы превратить их из друзей в возлюбленных, Анжелика переживала, что любовные ласки — как бы восхитительны они ни были — затмят прежнюю духовную близость. Глупенькая — разумеется, они по-прежнему лучшие друзья.
— Я бы поспешила, если б знала, — улыбнулась она Фредди.
Тот не ответил на улыбку, лихорадочно хватая чайник.
— Там ничего не осталось, — напомнила женщина.
Фредерик слегка покраснел.
— Ну да, ты ведь позвонила, чтобы принесли новый?
Подали чай. Как только хозяйка дома наполнила чашки, мужчина забрал свою.
— Не добавляешь ни сахар, ни молоко? — удивилась Анжелика.
Друг никогда не пил черный чай.
Фредди покраснел еще сильнее и, поставив чашку, потер лоб.
— Я ведь так и не ответил на твой вопрос?
Анжелика уже и забыла, о чем спрашивала. Ей внезапно передалась нервозность собеседника.
Но тот, кажется, уже собрался с духом. Пристально глядя на подругу, Фредди решительно сказал:
— До сих пор мне было трудно определить мои чувства к тебе: более сильные, чем дружба, но совершенно не похожие на изведанную мною любовь.
Рука Анжелики, потянувшаяся к печенью, замерла на полпути. Женщина с трудом заставила негнущиеся пальцы взять лакомство. Слово «любовь» впервые возникло в их разговоре — по крайней мере, по отношению к ним двоим.
— С маркизой Тремейн я всегда был немым обожателем. Каждый раз, входя к ней в дом, я чувствовал себя служителем у алтаря богини. Это было волнующе и в то же время лишало уверенности. А твоя гостиная казалась продолжением моей собственной, и я не знал, как это объяснить.
Их взгляды встретились. Анжелика не могла предугадать, что же он скажет дальше. Сердце забилось, пытаясь сдержать страх и нарастающее предвкушение.
— И вот ожидая твоего возвращения, меряя шагами улицу под твоими окнами, я в какой-то момент понял, что никогда не являлся к леди Тремейн, если не мог ей предложить что-то интересное. Заглядывая к этой женщине, чтобы просто повидать ее, я всегда опасался, что впустую отнимаю ее драгоценное время на свою заурядность. Но тебя мне хочется видеть в любом настроении: когда я доволен, когда занимаюсь повседневными делами, когда потрясен, как вчера и сегодня. И я очень ценю, что тебе достаточно меня, каков я есть.
Анжелика разжала кулак, выронив на скатерть раскрошенное печенье, и наконец-то смогла вдохнуть.
— Пенни, поступая так, как он поступил, отстранился от меня. Но он не единственный: я ведь тоже до несчастного случая воспринимал брата, как нечто, само собой разумеющееся, — улыбнулся Фредерик, глядя тепло и искренне. — Как и Пенни, ты являлась опорой для меня. Не случись в моей жизни тебя, в ней оказалось бы еще меньше смысла. Но до сих пор я не ценил тебя как должно.
Фредерик встал. Тоже подняться и сжать его пальцы казалось единственно правильным.
— Я не хочу больше принимать тебя как данность, Анжелика. Ты выйдешь за меня?
Отняв одну руку, она прикрыла рот.
— Фредди, да ты полон сюрпризов!
— Ты — самый лучший сюрприз в моей жизни.
Прилив неописуемого счастья чуть не сбил Анжелику с ног. Конечно же, Фредди совершенно серьезен: он никогда не говорит того, во что не верит всем сердцем.
— Не представляю счастливой жизни без тебя, — продолжал мужчина.
— Придется поминутно напоминать тебе не принимать меня как должное? — пошутила Анжелика, чувствуя, что готова разрыдаться.
— Ну, может, не так часто, — хохотнул Фредерик. — Раз в четыре дня вполне достаточно.
Положив ладони на ее руки, мужчина заглянул любимой в глаза:
— Значит, ты согласна?
— Да, — подтвердила женщина.
И Фредерик, крепко обняв, поцеловал ее.
— Люблю тебя.
Слова звучали даже прекраснее, чем Анжелика мечтала — а ведь ожидания за долгие годы доросли до облаков.
— И я тебя люблю, — призналась она, отстранилась и лукаво подмигнула. — Еще один портрет в обнаженном виде — на память о нашей помолвке?
Фредерик засмеялся и сокрушил любительницу живописи страстным поцелуем.
* * *
Ильфракомб оказался сплошным разочарованием. Берег затянуло холодным, сырым, густым, как картофельное пюре, туманом. Видимость была столь низкой, что уличные фонари горели даже днем, отбрасывая тусклые кольца горчичного света в серых клубах, скрывавших все, отстоявшее дальше, чем на пять футов.
Тем не менее, пребывание на побережье доставило Элиссанде удовольствие: бодрящий и соленый морской воздух, шумное и бурное биение волн о невидимые утесы, совсем непохожее на спокойные шелестящие приливы в Торбее, отдаленные басовитые гудки проплывавших по Ла-Маншу судов, одинокие и романтичные.
Путешественница решила задержаться на ночь. Если туман рассеется, с утра достанет времени полюбоваться на скалы и вернуться в Пирс-хаус — она старалась перестать называть это место своим домом — до того, как приедут муж с матерью.
А затем она расскажет обо всем Рейчел и распростится со своим браком.
* * *
При виде собранных чемоданов в комнате жены сердце словно стиснуло невидимой рукой.
Они с миссис Дуглас прибыли в Лондон днем. Женщина настолько устала, что о продолжении поездки не могло быть и речи. Вир устроил Рейчел и сиделку в «Савое», а сам поспешил домой. Теперь, после разговора с братом, ему нужно во стольком признаться Элиссанде: каким он был дураком, как невероятно соскучился по ней и как хочет начать их отношения с чистого листа.
Выдвинул ящики комода — пусто. Распахнул дверцы платяного шкафа — ничего. Бросил взгляд на туалетный столик, где завалялся один-единственный гребень. Желудок ухнул вниз: на тумбочке лежала книга «Как женщины могут заработать себе на жизнь».
Жена ушла.
Слетев по ступенькам, маркиз схватил за плечи миссис Дилвин:
— Где леди Вир?
Экономка была чрезвычайно удивлена несдержанностью хозяина.
— Уехала на Скалы Висельника, сэр.
Вир попытался осмыслить услышанное, но не смог:
