Ольга Лебедева - Прекрасная Охотница
— Не просто приязнь. А самое горячее уважение.
Глаза женщины сузились и глядели на мужчину немигающе, завороженно. Словно у опасной ядовитой змеи, застывшей в угрожающей позе. Впрочем, о том, кто из этих двоих был опаснее, можно было еще и поспорить.
5. СТРЕЛОК И ОХОТНИЦА
— То, что господин Фролов чурается охоты — самая чудная новость, слышанная мною в последнее время, — покачал головой губернатор, с трудом удерживаясь от хохота. — Уверяю вас, мы с Петром Федоровичем регулярно выезжаем на Лебяжьи озера. Там, знаете ли, утки, гуси, иной раз и…
Лицо Скарятина на мгновение приобрело мечтательное выражение. Однако то ли времени у Николая Яковлевича и впрямь было в обрез, то ли причиною тому была тонкая усмешка Фролова. До презрительной ей оставалась одна-единственная морщинка в уголке его маленького, однако не без изящества очерченного рта. Но губернатор тут же засуетился, завздыхал. Наконец кивнул и развел руками:
— Что поделаешь, Диана Михайловна, служба. Надеюсь, Петр Федорович не разочарует вас и станет приятным собеседником. И не забудьте — бал губернского Благотворительного общества. Вы обязаны быть там, так и знайте, сударыня. Никаких отговорок я не приму!
И он шутливо-отечески погрозил толстым мизинцем — тыкать в свою гостью указательным пальцем губернатор полагал за жуткий моветон. После чего откланялся.
Диана же обернулась, с интересом и откровенностью разглядывая скарятинского приятеля. Он чем-то напомнил ей Григория Печорина, персонажа небезызвестного романа Мишеля Лермонтова.
Фролов был среднего роста, строен, даже, скорее, тонок. Однако плечи были вполне широки, что выказывало в нем человека, способного и умеющего переносить трудности. Бархатный сюртук тщательно застегнут на все пуговицы, одежда удобно облегала тело. При ходьбе он совершенно не размахивал руками, как и лермонтовский герой — верный признак тайной натуры и скрытности характера. Лет ему было слегка за тридцать. На бледном лбу наблюдательный женский взгляд мог заметить следы морщин. Волосы его были русые, скорее, светлого тона, однако брови и тонкие усы отличались завидной чернотой — по мнению писателя-гусара, признак породы в человеке, как черные грива и хвост у белого коня.
И глаза хранили какую-то печаль — не явную, а словно отблеск далекой, полузабытой грусти. Точно недавно замерзшее лесное озеро, льдисто просвечивающее сквозь тяжелые черные ветви декабрьского леса.
Такие глаза у мужчин очень нравились Прекрасной Охотнице, да пожалуй, что и любой женщине, умеющей видеть подо льдом застывшую до поры до времени силу и энергию жизни.
— Что ж вы все молчите, Петр Федорович? — улыбнулась она, гуляя на кремлевском валу. Легкий ветерок играл молодыми саженцами березок, распространяя повсюду сладкие смолистые запахи. — Вам дама сама предлагает… предприятие, — лукаво глянула Диана на своего спутника. — Али не по сердцу?
— Отчего ж, — ответил Фролов, осторожно поддерживая даму под локоток — обрывы тут были крутые, все-таки бывшие крепостные стены. — Дама очень даже по сердцу. А вот предприятие — нет.
— Что ж так? — пожала плечиками Прекрасная Охотница. Каблучки ее изящных ботиков глубоко вонзались в сочную, мягкую землю, еще не успевшую схватиться корнями майских трав. Оттого Диана покачивалась, точно диковинный корабль на волнах майского ветра под парусами плащика, фасона накидки-безрукавки — последней американской моды из Бостона.
— Да вы ведь, Диана Михайловна сюда не охотничье общество обустраивать приехали, верно?
Фролов осторожно ступал по мостовой, в то время как Прекрасная Охотница грациозно балансировала на каменном бордюре, опершись о его руку.
— Почему так думаете, сударь?
Она легко перепорхнула ручеек, дерзко норовивший замочить ей ботики. Так что Фролов не поспел за своей спутницей.
— Не дамское это дело, из ружей палить, — заметил он. — Ваш интерес — все больше сердца мужеские пленить. А то и разбивать подчас…
— На себя намекаете? — деланно удивилась Диана.
— Упаси господь, — покачал головою Фролов. — У стрелка рука и сердце холодны должны быть, иначе во всем случится осечка. У вас же, Диана Михайловна, просто кровь играет, как у всякой из Евиного племени. Мало вам, что здешние гусарики с ума по вас сходят, того и гляди, стреляться начнут поголовно. Вас же это забавляет, но не настолько, чтобы кровь разжечь как следует.
— А вы знаете, как следует, господин Фролов? — с интересом разглядывала губернского философа Диана.
— Полагаю, это знаете вы, — тихо ответил тот. — О вашем призе лучшему стрелку турнира, коим вы намереваетесь открыть пресловутое Охотничье общество, ныне в Казани говорят во всех домах.
— И вы не желаете получить его? — испытующе заглянула в его глаза Прекрасная Охотница. — Многие офицеры, кандидаты в Губернские охотники, полагают, что против вас ни у кого нет шансов.
— Шансы есть всегда, — пожал плечами Фролов. — Лишь бы благоволила госпожа Удача.
— Вот как? Тогда останьтесь тут!
Диана быстро пробежала по дорожке, вскочила на бордюр и обернулась. Позади, за ее спиной круто опускался вниз крепостной вал. Солнечные лучи радостно заиграли ее волосами, и теперь силуэт Прекрасной Охотницы четко очерчивался на фоне панорамы Казани. Фролов невольно залюбовался ее ладной, точеной фигуркой, а Диана вдобавок еще и взмахнула рукою.
В ее пальцах был зажат короткий прутик — березовая веточка с одиноким листиком на конце. Когда она успела его сорвать, Фролов не успел заметить.
— Ну, господин стрелок! А отсюда вы могли бы сбить этот листик? Из любого оружия?
И она с самым легкомысленным видом покрутила веткою в руке, точно дразня своего озадаченного спутника.
— А вы не боитесь? — в свою очередь спросил Фролов, чуть прищуря глаз и внимательно выцеливая мишень, трепетавшую на теплом майском ветерке. — На двадцати шагах оружие дает погрешность, способную лишить вас пальчика, а то и двух!
— Лишь бы не головы! — бесстрашно крикнула Прекрасная Охотница. — Так что, попадете?
— Попал бы и за тридцать, — пожал плечами Фролов. — Но не советую вам проделывать с кем-то другим подобные фокусы, Диана Михайловна. В нашей провинции среди охотничьей братии вильгельмов теллей не водится. Тут все больше дуплетом палить привычны. А эдак не сносить вам, сударыня, вашей прелестной головки!
Он поднял указательный палец и шутливо прицелился в петербургскую гостью.
Диана глядела на стрелка немигающим взором. А он улыбался мягкой, обезоруживающей улыбкой человека, которого никак нельзя было заподозрить в том, что сейчас перед Дианой Арбениной стоит лучший стрелок всей Казанской губернии.
