Диана Гроу - Принцесса гарема
Однако это многое объясняло. Теперь понятно, почему ее присутствие в спальне нисколько не волновало грека. Он не был настоящим мужчиной.
Но стоявший перед ней викинг, несомненно, был. Он направился к ней с такой уверенностью в своей силе, которую можно ожидать только от настоящего мужчины. Остановившись на расстоянии руки, он стал внимательно ее разглядывать, как будто уже не видел раздетой на невольничьем рынке.
– Кто ты? – спросил он.
– Неужели ты так давно уехал из страны фьордов, что растерял все свои манеры? – едко ответила она ему. – Ты мог бы и сам представиться, прежде чем задавать мне вопросы.
– Эрик Хеймдальссон, из Хордаланда, – ответил он. – Я центурион, а солдат часто теряет терпение в попытках соблюдать приличия, принятые в высоком обществе. Что касается твоего имени, то твой хозяин просит тебя его сказать, а не я.
Валдис взглянула на Дамиана, который выжидающе смотрел на нее, и обратилась к Эрику:
– Он мне не хозяин. Он держит меня взаперти. Кажется, он воображает, что я ему принадлежу.
– Он не воображает, он это знает, – ответил Эрик. – Если тебя это утешит, он заплатил кругленькую сумму за эту привилегию. Так что ты обязана назвать ему хотя бы свое имя.
– Ему я ничем не обязана, но тебе могу сказать. Меня зовут Валдис, – ответила она. – Валдис Иворсдоттир из Бьёркё.
Эрик назвал греку ее имя. Дамиан сверкнул своими ровными зубами и повторил ее имя с очаровательным акцентом. Затем он удалился в свою комнату и стал перебирать бумаги на столе, незаметно наблюдая за Валдис и Эриком через открытую дверь.
– Итак, ты солдат, – Валдис расположилась на парчовом диване и указала рукой на маленький стульчик. – Странный выбор переводчика, не находишь?
– Я здесь не для того, чтобы переводить. Я должен научить тебя их языку, и надеюсь, что это не займет много времени, – казалось, он не заметил ее предложения сесть и стоял перед ней, уперев руки в бока.
Она улыбнулась ему деланной улыбкой. Если он пытается запугать ее, ему придется очень постараться. Присутствие Дамиана защищало ее от любых нападок этого большого человека.
– Кажется, ты совсем не глупа. Евнух сказал, что пытался обучить тебя. Почему ты сопротивляешься ему?
– Потому что этого хочет он, а вовсе не я.
– Ты всегда такая упрямая?
– А чего ты хочешь? – она встала, чтобы встретить его испытующий взгляд. – Я не привыкла быть пленницей. Я дочь свободного земледельца– кэрла, наделенного собственной землей. В отличие от тебя, я не могу обращаться с топором, иначе я бы воспользовалась им. Ты бы согласился на железный ошейник?
– Что-то я не вижу никакого ошейника, – Эрик посмотрел на нее сверху вниз, и она почувствовала, что его глаза скользнули немного ниже ее шеи. От его взгляда Валдис ощутила жар в груди. Она отвернулась от него, встала и направилась к балкону.
– Возможно, но я все равно чувствую себя связанной, – она взглянула на него через плечо, слегка раздосадованная, что он не последовал за ней.
Эрик рассматривал ее позолоченные хоромы.
– Я вижу, что жизнь на подушках омрачает настроение. Тебя тут одевают, кормят и ухаживают, как за самой богиней Фрейей.[11] Он пошел вслед за ней и встал рядом, облокотившись о перила балкона.
– Делал ли грек попытки склонить тебя к чему-либо, помимо изучения языка?
– Нет.
– Тогда считай, что тебе крупно повезло. Все в этом городе пленники, так или иначе.
Валдис нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду.
– Каждая душа в Миклогарде служит императору. От мальчишки, который чистит главную улицу Мессе от испражнений верблюдов, – он махнул рукой в сторону широкой улицы, которая делила город пополам, – до воинов – тагмат внизу во дворе, и даже включая твоего надушенного хозяина в соседней комнате. Все они живут и умирают, возвеличиваются или попираются высочайшей имперской особой.
– Я полагаю, что ты тоже относишься к их числу.
– Да. Я поклялся служить Болгаробойце до самой смерти, – сказал Эрик.
– И ты не хочешь вернуться домой? Печаль промелькнула в его глазах.
– Я здесь не для того, чтобы говорить о себе. Мне велено научить тебя языку христиан.
– Только из-за твоей клятвы императору?
– А зачем же еще?
Она взглянула на него из-под ресниц.
– Ты пытался купить меня на рынке. Я подозреваю, что у тебя может быть еще одна причина, помимо верности императору.
– Я раскаялся в этом неблагоразумном поступке. Поверь мне, твой хозяин оказал нам обоим хорошую услугу, купив тебя.
Она решила бросить кости наудачу и посмотреть, что из этого получится. Валдис наклонилась к нему и дотронулась ладонью до его плеча.
– Я просила тебя о помощи на рынке, и ты сделал все, что было в твоих силах. Теперь для этого более благоприятные условия.
– Я солдат, выполняющий приказания императора. Больше ничего, – несмотря на эти слова, он взглянул на нее с тем же голодным желанием, как и тогда, когда ее выставили на продажу.
– Неудивительно, что ты предлагаешь мне согласиться быть пленницей, – произнесла она с горечью, все еще надеясь убедить его помочь ей. – Что-то ты слишком легко согласился на ошейник. Теперь ты даже выполняешь приказания евнуха.
Он схватил ее за руку и больно сжал ее.
– Не путай соблюдение клятвы с рабством. Ты думаешь, мне нравится служить твоему хозяину? Я делаю это потому, что мы оба служим интересам императора. Но ты права. В этом так же мало смысла, как и в том, чтобы пытаться скрестить жеребца с мулом.
Она продолжала гнуть свою линию.
– Мы оба знаем, что нам здесь не место. Неужели тебе не хочется слышать родную речь вместо всех этих попугаев, болтающих на тысячах языков? Неужели ты не хочешь увидеть, как пляшут огни на северном горизонте? Или поднять рог с медом вместо сладкого красного вина христиан? – она понизила свой голос до возбужденного шепота.
– Пожалуйста, Эрик. Давай попробуем выбраться отсюда и вернемся домой.
Она думала, что почти убедила его, но при слове «домой» он отшатнулся от нее, как от ядовитой змеи.
– Никогда больше не заговаривай со мной об этом. Я не могу вернуться домой.
– Тогда, по крайней мере, помоги мне выбраться из дворца и…
– И куда это ты собираешься пойти? – он сложил руки на своей широкой груди. – На севере женщины могут владеть имуществом и выбирать себе мужа, но в Миклогарде другие законы. Если ты осмелишься выйти на улицу одна, без сопровождения, то к вечеру окажешься в публичном доме, где тебе придется раздвигать ноги для всех желающих.
– Я попросила тебя о помощи, и ты попытался купить меня. Как же ты тогда собирался мне помочь?
