Жаклин Нейвин - Наследница из Гайд-Парка
Роман не любил терзаться и всегда старался избавиться от подобных мыслей. Но сегодня он был в настроении поразмышлять о прошлом, и глубоко похороненные воспоминания совершенно неожиданно начали всплывать одно за другим в его голове.
Он действительно видел Тристу или же это плод его воображения?
– Ты такой же сварливый, как и раньше, – произнесла Грейс.
Он усмехнулся:
– Рад тебя повидать.
– Но сюда ты пришел не из-за радости меня увидеть. Если бы тебя привела эта причина, ты бы появлялся здесь гораздо чаще.
– Я сюда приходил, – извиняющимся тоном ответил Роман, зная, что Грейс права.
– Но только на несколько минут. Я тебе так скучна? А впрочем, не утруждай себя ответом. Я знаю, что это так.
– Дело не в тебе, а в этом месте. Как ты можешь жить, где жил он – и жил с ней?
Грейс безразлично пожала плечами:
– Он был моим отцом, а если он и жил со своей любовницей, так это делают многие мужчины. У тебя ведь тоже есть несколько, не так ли? И в конце концов, какое мне дело до того, что было много лет назад? Они оба давно мертвы. И мама тоже.
– Ты так же лежишь в темноте, как и она.
– Да, мне нравится быть одной. Я предпочитаю почитать книгу.
– Ты делаешь визиты?
– У меня есть несколько подруг, – произнесла Грейс в свою защиту. – Тебе они не понравятся. Они не такие разбитные, как ты любишь.
Роман закусил губу.
– Синие чулки. – Он наклонился вперед. – Невозможно сосчитать, сколько раз меня о тебе спрашивали. Не могу понять, почему ты предпочитаешь обществу этих мымр.
– С ними мне интересно. Значительно интереснее, чем со скучными занудами, которые в наши дни отираются в высшем свете. Все, кто посещает балы, театры, музыкальные вечера и тому подобное, просто ищут себе мужа. И при этом они сплетничают про всех на свете.
Ее лицо помрачнело.
– А это неплохая для тебя идея. Муж.
На лице Грейс появился испуг, а щеки залил румянец.
– Чтобы лишиться свободы и умирать от тоски? Нет, спасибо.
Роман пожал плечами. Зачем он затеял этот разговор? Она если не счастлива, то вполне довольна.
Эту тему они затрагивали уже не в первый раз, и на лице Грейс появилась досада.
– Беседы об этом мне надоели. Боюсь, в этом вопросе я твоих надежд не оправдаю.
Ему хотелось сказать, что его волнует ее дальнейшая судьба, но Грейс избавила его от этого, переменив тему:
– Я читала в газетах, что ты ведешь дела со своим кузеном Реймондом.
– Он хороший компаньон. Почему бы тебе к нам не присоединиться?
– Нет, – негромко ответила Грейс. – Я тебе быстро надоем. Оставь меня в покое и перестань на меня ворчать.
– Я не собака и ни на кого не ворчу.
– Ворчишь. И это тебе очень не идет.
Роман какое-то время внимательно смотрел на нее.
– Возможно, кое на что мне и впрямь следует поворчать. – Чуть помолчав, он продолжил: – Похоже, я вчера нашел Тристу.
– Тристу? Здесь, в Лондоне? Но я думала, что она умерла.
– Ты так решила, когда я не смог ее разыскать.
– Но где ты ее видел?
– В шляпном магазине. Она была в задней комнате. На ней... на ней была какая-то странная шляпа. С гнездом, фруктами и цветами.
Грейс с подозрением посмотрела на него:
– Ты, похоже, пьян.
– Не сегодня. Но вчера – определенно.
– Тогда у тебя алкогольная интоксикация. Помнишь маму? Когда она была не в настроении, ей часто мерещились сумасшедшие собаки.
– У меня нет никакого алкогольного отравления. Я и в самом деле видел ее. Мне сказали, что она у них не работает, и ко мне вышла другая женщина в этой амбициозной шляпе, так что я подумал, что, должно быть, ошибся. Но это не... – Он умолк и сделал в воздухе неопределенный жест. Грейс молчала, и он наконец нашел нужное слово. – Я почувствовал, что это она.
На лбу Грейс появилась вертикальная складка.
– Просто она очень занимает твои мысли, ведь верно? Почему ты ее не забудешь?
Роман откинулся назад и закинул ногу на ногу.
– Я сам не могу этого понять. Это было бы лучше всего.
– Тебе почти тридцать, Эйлсгарт. Ты совсем не мальчик.
– Просто старик, – невесело вздохнул Роман.
– Я хотела сказать, что тебе пора бы научиться владеть собой.
Роман бросил на нее угрюмый взгляд, на который Грейс не обратила внимания.
В комнату вошла горничная, толкая перед собой тележку с чаем и булочками. Роман и Грейс повернулись к ней.
– Отличные булочки, – заметил Роман, взяв сразу две. Грейс улыбнулась:
– Ты всегда безумно любил сладости. Каким образом тебе удается сохранить фигуру и не разжиреть, как куропатка?
– Я очень много двигаюсь: гуляю, езжу верхом, танцую. Тебе было бы полезно попробовать то же самое, Грейс.
Грейс фыркнула – это был особый звук, который милосердные дамы оставляют для надоедливых братьев. Роман пожал плечами:
– Я думал об Уайтторне, о днях, которые там провел. Мне хотелось бы знать. – Он помолчал, не решаясь продолжить. – Ты вспоминаешь о них?
– Для меня они были плохими. Я стараюсь вычеркнуть их из памяти, но у меня не получается.
– Ты вспоминаешь мисс Джудит Нэш?
Грейс опустила глаза:
– Да.
– Она была великолепной дамой, – негромко, но с чувством сказал Роман.
– Да, она была очень доброй. Меня восхищало ее изящество. Если ты хочешь спросить, думаю ли я о ее дочери, я скажу решительное «нет». Это был высокомерный ребенок, который набрался наглости считать себя лучше нас. Представь себе, она нас жалела. Она считала себя хозяйкой в доме и смотрела на нас как на слуг. Я знаю, ты жалеешь, что тебе не разрешили на ней жениться, но было бы просто несчастьем, если бы она преуспела в этом. Ты был очень огорчен, но все оказалось к лучшему.
Роман замер, поднеся чашку к губам. Смотрел он куда-то в сторону.
– Если ты видел ее, – продолжала Грейс, – или просто подумал, что увидел, это вряд ли что-нибудь изменит.
Роман со звоном опустил чашку на блюдце.
– Это ничего не изменит. – Он расправил плечи, сменив неловкую позу. – Но я начал над всем этим думать.
– Об Уайтторне. Но это просто дом, Эйлсгарт. Здесь вспоминать нечего.
Он сжал губы. Тогда почему ему являются призраки? Много призраков одной и той же женщины, но в разных возрастах.
Эти призраки выглядят на удивление живыми.. Вот он видит Тристу совсем юной – у нее длинные, свободно падающие волосы, ее светлые локоны придают ей вид стройной нимфы. Однажды она застигла его ревущим, он уже забыл, по какой причине. Он помнил лишь, как она смотрела на него, и он не знал, куда спрятаться, когда его застигли в столь неприятный момент.
В его памяти всплыл еще один момент – когда он подшучивал над ней, а она молча уязвленно смотрела на него.
