Хелен Диксон - Хозяин Стоунгрейв-Холл
– Сэр, я была бы благодарна, если бы вы не напоминали мне о том случае. Наверное, вы считаете меня несносной женщиной, – подавленно сказала она.
– Нет, я думаю, вы, несомненно, самая храбрая.
– Вы так думаете? – удивилась Виктория. – Скажите на милость, почему вы так считаете?
– Вы не испугались мисс Эллингем.
– Я так рассердилась, что лишилась способности думать. Иначе этого не произошло бы. – Говоря непринужденно, Виктория чувствовала, как возвращается былая уверенность. – Возможно, наши отношения сложились бы иначе, если бы я встретила ее при других обстоятельствах.
– Да, но вы не испугались. Видите ли, это даже хорошо, ведь стоит только мисс Эллингем почувствовать, что другая женщина испугалась ее, как она не преминет использовать такой козырь в своих интересах.
– Правда? – Губы Виктории скривились в усмешке. – Вы говорите так, будто она жестокая фурия. К тому же вам следует учесть, что после долгого отсутствия я спешила повидаться с матерью. Надев самое лучшее, я хотела сделать ей приятное. – Виктория встала, развела руки, показывая на свое испачканное платье, и вздохнула от огорчения. – Как видите, все мои старания выглядеть элегантной обернулись катастрофой. Так выглядят деревенские девчонки, которым разрешают играть на пустоши целый день. Вы стали свидетелем того, что произошло, поэтому я больше не стану говорить об этом. Лишь замечу, вашей спутнице недостает манер леди. Угрозами меня не испугать.
– Значит, это также вопрос чести, – заметил Лоуренс.
– Наверное, это мой самый большой грех, – призналась Виктория.
– Мой тоже, – заметил Лоуренс, улыбнувшись. – Честь порождает упрямство, но и наделяет нас волей, которая помогает вынести превратности судьбы. Вам нравилось в школе-интернате?
– Да, очень. Сегодня я бы осмелилась сказать, что там надо мной хорошо потрудились, сгладив шероховатости характера. Однако, встретив вашу спутницу, я поняла, что приняла желаемое за действительное.
– Я бы так не сказал. Ее неожиданное появление верхом на скакуне вынудило вас броситься в канаву. А может, вы заколдовали ее лошадь?
– Я ничего такого не делала, да и лошадь мисс Эллингем не виновата. Вожжи были в ее руках. Она могла удержать животное, но, по-моему, вела себя безответственно. Из-за ее беспечности я могла стать калекой.
– Возможно, вы правы. Когда мисс Эллингем в седле, она нередко ведет себя безрассудно. Поэтому думаю, все, что вы сказали, оправдано. Мне жаль, что так вышло, но я рад, что никто серьезно не пострадал.
– Спасибо. Вы очень добры. Я сожалею о том, что так случилось, но не о том, что сказала ей. Она вела себя нагло и невежливо.
Лоуренс тихо рассмеялся, почувствовав удовлетворение оттого, что нашелся человек, готовый сцепиться с грозной мисс Эллингем.
– Снисходительность, терпение и понимание никогда не были ее сильными сторонами.
– Жаль, если я показалось грубой. Мне действительно следует учиться держать свой нрав в узде.
Лоуренс задумался на мгновение. Матери и гувернантки воспитали так много юных леди по одному образцу, что между ними было трудно разглядеть какую-либо разницу. Однако мисс Льюис обладала характером, который, по его мнению, никак не вписывался в этот образец.
– Итак, мисс Льюис, вы навсегда покинули школу.
– На этот счет не могу сказать ничего определенного. По правде говоря, учеба для меня закончилась в прошлом году, правда, зная, что я твердо решила учительствовать, мисс Карвер, директор школы, предложила мне остаться.
– Вы именно этим хотите заняться? Учить, как ваш отец?
– Да. Он внушил мне мысль, сколь это важно и только через образование можно преуспеть в жизни. Отец учил меня, когда я была еще маленькой, очень гордился моими успехами в школе и тем, что привил мне интерес к математике.
– И вас нисколько не беспокоит то обстоятельство, что из-за этого вас станут называть синим чулком?
– Отнюдь нет. Я понимаю смысл этих слов, поэтому не воспринимаю их как оскорбление. Я с пользой провела время в школе, но в отличие от некоторых учениц из богатых семей, которые с радостью выйдут замуж за джентльменов, готовых обзавестись умными женами, мне, как независимому человеку, придется всего добиваться самостоятельно, поэтому образование необходимо для моего будущего.
– Отец очень гордился бы вами.
– Мне хотелось бы думать так же. – Виктория дивилась, о чем подумал бы Лоуренс, если признаться, что отец посвятил себя профессии учителя и воспитывал дочь так, чтобы та в случае необходимости могла постоять за себя исключительно потому, что жена проявляла безразличие к супругу и ребенку, поскольку большую часть времени уделяла матери лорда Рокфорда, своего прежнего работодателя.
– Мне всегда хотелось идти по стопам отца, – продолжила Виктория. – Конечно, не для того, чтобы поступить в университет, ведь леди туда не принимают, а для того, чтобы остаться в школе-интернате и работать там учительницей. Мне надо думать о будущем, а перед молодой женщиной открывается не так уж много возможностей.
– Думаю, работа гувернантки может обеспечить юных и умных леди крышей над головой.
– Вот именно. Вместо того чтобы отправлять дочерей и сыновей в школы, во многих приличных семьях предпочитают, чтобы их обучением занимались постоянные гувернантки.
– Думаю, в такой должности вы не сможете перевести дух с утра до ночи. У вас совсем не останется времени для легкомысленных увлечений, которыми некоторые леди заполняют свои дни.
– Сэр, я не провожу время в праздном безделье, хотя у меня остается время заняться тем, что нравится.
– Правда? А мне кажется, вы глупостями не занимаетесь.
Виктория рассердилась. Неужели Лоуренс намекал на то, что находит ее неинтересной и некрасивой?
– Сэр, мы только что познакомились. Не могу представить, как у вас могло сложиться подобное мнение. Мне кажется, для этого у вас не было достаточно времени.
– Мисс Льюис, мне достаточно одного взгляда, чтобы распознать умную женщину. А когда это случается, я способен выразить лишь самое искреннее восхищение.
– Неужели? – неуверенно спросила Виктория.
– Да. Моя мать занималась совершенствованием образования юных леди и другими благотворительными делами. Ее можно считать настоящей святой.
– Сэр, я не святая. Отнюдь нет. – Сама мысль об этом заставила Викторию улыбнуться.
От столь неожиданной улыбки Лоуренс затаил дыхание и на мгновение утратил способность мыслить здраво. Он, Лоуренс Рокфорд, смущавший пристальным взглядом воров и бандитов на самых опасных улицах Европы и Америки, смотревший смерти в глаза, обнаружил, что в присутствии этой очаровательной девушки чувствует себя так, будто его загипнотизировали и лишили сил. Как это все нелепо!
