Мэри Спенсер - Поверь в любовь
– Вы очень добры, мистер Кэган, но моя судьба не ваша забота.
– Джим, – поправил он. – Кстати, ты ошибаешься – твоя судьба как раз моя забота. И пожалуйста, не спорь.
– Как это? – недоумевающе спросила она. – Вы ведь едва меня знаете!
– Верно, – кивнул он, – но все изменится, если ты остановишься на последней из трех возможностей. И если честно, так мне было бы куда спокойнее, поверь.
Она в недоумении уставилась на него.
– Наша вчерашняя свадьба была фарсом, – признался он, – брак не имеет никакой законной силы. Но негодяй Робелардо отлично понимал, что делал, когда решил положиться на мою честь. Он понимал, что я никогда не нарушу данную мной клятву. Мужская честь – это свято, Бет, и я дорожу ею больше, чем собственной бессмертной душой. Да, конечно, мы едва знаем друг друга. И так же верно, что любви между нами нет. Но в наших силах сделать брак настоящим. В наших силах, – тихо сказал он, по-прежнему глядя в сторону, пока Элизабет в изумлении таращилась на него, – стать мужем и женой.
Глава 3
Элизабет решила добраться до Санта-Барбары.
Джеймс дал слово, что отвезет ее, и так и сделал, честь по чести. Однако он не обещал, что не будет пытаться переубедить ее.
– Считай, что это обычное деловое соглашение, Бет. Вроде как сделка, не больше.
Элизабет ехала рядом на чудесной кобыле – прощальном подарке Робелардо. Она осторожно покачала головой.
– Вы сказали, мистер Кэган, что вам нужна жена лишь для того, чтобы держать в порядке дом, верно? Но для этого вполне сгодится и экономка. – Обернувшись, он в который уже раз поразился серьезному выражению ее темных глаз. – Поверьте, я была бы счастлива служить у вас в экономках, предложи вы мне это место.
– Экономка не родит мне детей, – ответил он. Ее щеки мгновенно вспыхнули. – И экономка не согреет меня в холодные ночи. Мне действительно нужна жена, Элизабет Бек. Впрочем, ты можешь расценивать это как службу, причем пожизненную. Конечно, у жены есть и еще кое-какие обязанности, но я позабочусь, чтобы вознаграждение того стоило. И потом, – добавил он, – быть моей женой куда легче, чем белошвейкой у какого-то местного торговца или горничной в захолустной гостинице.
Не дождавшись ответа, он отвернулся и тяжело вздохнул.
Она по-прежнему оставалась для него загадкой, эта Элизабет Бек. Несмотря на все, что она рассказывала о своей безграмотности, девушка говорила на редкость правильным языком. Когда Джеймс спросил ее об этом, она невозмутимо объяснила, что родители ее были люди образованные – до того как стать фермером, отец долгое время работал клерком. Элизабет, как и остальные дети, просто копировала манеру правильно говорить, присущую отцу и матери, что, по ее словам, вызывало бесконечные насмешки окрестной детворы. Ее с братьями вечно дразнили за то, что они, дескать, «чудно» говорят.
Она вдруг вспомнила, как каждый вечер отец читал им перед сном, любовно выбирая книги из своей крошечной библиотеки. Особенно часто он заглядывал в Библию, так что ему с детства удалось привить дочери любовь и уважение к печатному слову. К несчастью, она единственная из всех не умела читать. Еще крошкой Элизабет всегда оставалась дома, чтобы помогать быстро слабевшей матери. Она вечно хлопотала по хозяйству, пока младшие братья и сестра ходили в школу. Они учились читать и писать, осваивали азы арифметики, а бедняжка Элизабет в это время скребла и мыла, следила, чтобы дома было тепло и чисто, чтобы их всегда ждал горячий обед, а чистая одежда была аккуратно заштопана.
Отец, правда, торжественно обещал, что в один прекрасный день научит ее всему, но у него почему-то никогда не хватало времени. Вдруг находились куда более срочные дела – посеять, прополоть, собрать урожай и так далее, – и обучение Элизабет раз за разом отодвигалось на задний план. Сначала отец говорил «завтра», потом «скоро», потом «как-нибудь».
Прошло немало времени, прежде чем Джеймсу удалось наконец вытянуть из нее все с начала до конца, и это было потруднее, чем выжать каплю воды из сухой груши. Ведь перед ним была всего-навсего перепуганная до смерти, очень одинокая и отчаявшаяся девочка, печальная и растерянная. Джеймс прекрасно понял это – недаром все последние вечера он обращал внимание на искорки страха в ее темных глазах.
И может быть, именно поэтому он так стремился сделать ее своей женой.
К тому же, по его мнению, мисс Элизабет Бек отвечала всем требованиям хорошей жены. Она превосходно стряпала – это она доказала в первые же дни, сотворив буквально из ничего такие блюда, от которых у Джеймса слюнки текли. Кроме того, она была девушкой работящей, что тоже уже успела доказать. Элизабет не только взяла на себя заботу о его одежде, но и без каких-либо просьб с его стороны каждый раз вечером помогала ему разбивать лагерь, а каждое утро – собираться. Характер у нее был покладистый, и все же он не раз ловил себя на том, что нисколько не скучает. С его собственной матерью тоже всегда было интересно, и сейчас Элизабет невольно напомнила ему мать – то же спокойное изящество, та же женственность и покой, которым просто веяло от нее. И еще одно, чем Бет сильно ее напоминала: как бы, Джеймс ни настраивался поговорить о ней, в конце концов разговор переходил на него.
Джеймс не считал ее особенно хорошенькой, однако он давно понял, что для него не будет таким уж кошмаром делить с ней ложе. На свой лад Элизабет казалась даже привлекательной, поскольку ее простенькое, поношенное платье отнюдь не скрывало точеной фигурки и восхитительных форм. По правде говоря, именно поэтому последние две ночи Джеймс и не спал... хотя он скорее бы умер, чем признался в этом.
– Ну, Элизабет, что скажешь? Сегодня снова устроимся на берегу? – спросил он, ибо молчание уж слишком затянулось.
Она отреагировала так, как он и ожидал. Румянец смущения исчез, темные глаза вспыхнули неподдельным интересом. Девушка разом ожила.
– Ой, конечно! А можно? Как замечательно!
Он хмыкнул. Ее ребяческий восторг изумлял и радовал его. Казалось, только магия прибоя имела власть превращать холодную каменную статую в живую девушку.
Два дня назад, когда они впервые выбрались на берег и темно-синяя чаша Тихого океана предстала перед ее взором во всем своем великолепии, Джеймс с нескрываемым удовольствием любовался Элизабет: от удивления она раскрыла рот, застыв в благоговейном восторге.
– О Боже! – только и выдохнула она. – О Боже!..
С того самого дня океан, казалось, совсем заворожил ее.
– Да, здорово, – согласился он. – Будь мы немного севернее, непременно угостил бы тебя абелонами. Наловил бы несколько штук, и мы испекли бы их на костре. Закатили бы настоящий пир!
