Жюльетта Бенцони - Рено, или Проклятие
Белая прочная лента крепко держала в объятиях букет колоколен, башен и башенок, что тянулись вверх над красными островерхими крышами с ажурными щипцами. Сена, которая делила город на две части, выглядела как муаровая лента. В глубине, на холме виднелись мельницы, чьи крылья весело вертелись, словно подгоняемые шумом и гамом многочисленных строек, криками разносчиков, скрипом телег и повозок, цоканьем лошадиных копыт, звоном колоколов, словом, жизнью большого города, занятого повседневной работой.
Наши путники въехали в ворота Сен-Жак по подвесному мосту между двумя круглыми башнями с бойницами и начали продвигаться по довольно широкой улице, которая вела к реке мимо величественного монастыря братьев-якобинцев. Рено поразило, что ехали они не по привычным рытвинам, твердым в сухую погоду и вязким в сырую, а по гладким каменным плитам.
– До чего же красиво! – воскликнул он. – Неужели весь Париж вымощен камнем?
– К сожалению, нет, – вздохнул брат Адам. – Король Филипп Август, дедушка теперешнего нашего короля, Его Величества Людовика по счету девятого, намеревался замостить весь город, но времени у него не хватило. Только две самые большие дороги, что перекрещиваются у Сены, покрыты камнем. Одна ведет от ворот Сен-Жак, которые находятся на юге, к воротам аббатства Святого Дионисия, которые находятся на севере, а другая – с востока на запад, от ворот Сент-Оноре к воротам Сен-Антуан. И это можно считать великим свершением, ведь и жизни королей, как и всех прочих смертных, положен свой предел… Сын Филиппа Людовик VIII Лев занимался не мощением улиц. Он много воевал, да и царствовал всего три года. Наш государь не унаследовал его воинственного пыла, и мы восхищаемся им за другие деяния. Сейчас мы с вами едем по кварталу, где обучаются школяры, и, должен сказать, не всегда наукам. А вот за тем мостом, который называется Малый мост, виден остров Ситэ. Там находится дворец короля, все присутственные места, королевский сад, королевские башни, а на другом конце – великолепный собор с двумя прямоугольными колокольнями из белого камня, которые так и сияют на солнце, – это собор Парижской Богоматери. Строительство его закончили всего шесть лет тому назад, и теперь мы можем любоваться этим чудом. Три его портала и верхняя галерея украшены золотой росписью.
С Малого моста, по которому вскоре двинулись их лошади, виден был не весь собор, а только две башни-близнеца, вздымавшиеся к небу. Рено смотрел вокруг и не переставал удивляться. Когда дорога свернула к королевскому дворцу, он был потрясен еще больше, заметив огромное количество народа, суетившегося за оградой, – не иначе там шло большое строительство. Так, во всяком случае, ему показалось. И снова брат Адам просветил его:
– Король возводит часовню, великолепнее которой не будет на свете, потому что в ней будет храниться терновый венец и другие святыни, принадлежавшие Господу нашему Иисусу Христу и сопровождавшие его во время крестного пути. Наш король выкупил их в Венеции.
– Выкупил? – не поверил своим ушам Рено. – Разве можно покупать и продавать святыни?
– И не такое случается! Бедный король Бодуэн II, о котором брат Тибо вам уже рассказывал, так нуждался в деньгах, что заложил святыни венецианскому ростовщику-еврею Никола Керини. Король Людовик выкупил их, и теперь они во Франции. Это случилось пять лет назад, и Людовик встречал их в Сансе, а потом нес их вместе с братьями в Париж.
– Но подлинного Креста Спасителя среди них не было! – воскликнул Рено.
– А я разве что-то об этом сказал? – покачал головой брат Адам. – Среди святынь была разве что небольшая щепка от святого древа, но ничего похожего на тот… в чью тайну вы теперь посвящены…
Рено почувствовал, что будет лучше, если они сменят тему.
– Судя по тому, что говорил сир Тибо, император сейчас у себя в Константинополе.
– Уже нет. Он был там, но уехал. Скорее всего он у Его Святейшества папы.
– А почему он так много путешествует?
– Потому что всегда нуждается в деньгах. Думаю, он самый нищий государь на свете.
– Император Константинопольский? А я-то думал, что богаче его никого на свете нет!
– Времена царствования великолепных Комнинов, увы, прошли. С тех пор как дож Венеции воспользовался Четвертым крестовым походом и завладел государством, именовавшимся Византийской империей, дела его пошли намного хуже. Ваш родственник, Бодуэн де Куртене, который в настоящее время занимает императорский престол, вынужден в поисках денег постоянно прибегать к крайним средствам. Он даже намеревался продать свои родовые земли, но король запретил ему, и тогда он вынужден был сделать своей наследницей свою юную супругу Марию, дочь Жана де Бриенна. А деньги он получил, заложив свой маркизат Намюр нашему королю. Несчастный император ведет нескончаемую войну с двумя мятежными партиями греков, которых ограбил дож и которые хотят вернуть себе Константинополь. Думаю, Бодуэн не замедлит вскоре опять пожаловать во Францию в надежде на радушную встречу, добрый совет и… конечно же, денежную помощь.
– Нет большего удовольствия, чем беседовать с вами! – воскликнул Рено. – Мне кажется, вам известно все!
– Я долго жил, много видел и много чего узнал, – улыбнулся брат Адам. – К тому же орден хочет быть в курсе всего, что происходит между королевством Иерусалимским, где находится его главный дом, и остальными странами. А что там за потасовка?
При въезде на мост, который вел с острова Ситэ на правый берег Сены, затеяли драку два носильщика, и судя по затрещинам, которые они отвешивали друг другу к великой радости зевак, всегда охочих до подобных зрелищ, основания для драки у них были весьма серьезные. Зевак вокруг драчунов становилось все больше, но дело было не слишком серьезным, так что дворцовая стража не спешила вмешиваться, сообразив, что тамплиеры, торжественно следующие по направлению к мосту, быстренько наведут порядок. И правда: толпа сразу же расступилась, пропуская рыцарей-монахов. А забияки, поклонившись тамплиерам с величайшим почтением, отправились выяснять отношения на набережную. Отряд тамплиеров вступил на мост – прочный деревянный настил, опиравшийся на мощные опоры, по обеим сторонам которого выстроились мельницы.
Не столько драка, сколько вежливость драчунов весьма позабавила Рено.
– Чего-чего, а этого я от них не ожидал, – признался он.
– Меня их поклон удивил меньше, чем вас, – улыбнулся брат Адам. – Не знаю, влияние ли это короля Людовика, которого многие уже называют святым, но с тех пор, как он царствует, парижане, похоже, дали себе зарок стать самыми вежливыми людьми на свете.
