Филиппа Карр - Обет молчания
— Пари, — сказала я. — Я слышала о подобных вещах.
— Да… пари. Я выиграю его… я твердо это решил.
— Мадам Рошер знает, что вы здесь… из-за пари?
— О нет, нет, нет. Она бы выгнала меня'. Она считает меня обыкновенным садовником.
— Это просто шутка, — сказала Аннабе. — Но я считаю, что вы очень мужественно ведете себя, Карл.
— О, это не требует мужества… просто надо работать. — Он печально посмотрел на свои руки. — А я не привык к подобному труду.
— У вас прекрасно все получается, — сказала Аннабе. — Я уверена, что вами очень довольны.
Как будет замечательно, когда вы выиграете это пари! Вы сможете по праву гордиться собой. На сколько вы спорили, Карл?
— На двадцать тысяч франков.
Аннабе поджала губы и казалась глубоко взволнованной.
— О, но дело не в деньгах, — сказал он.
— Честь Швейцарии, да? — шутливо спросила Аннабе.
— Что-то вроде этого.
— Вы живете рядом? — спросила я.
Карл махнул рукой.
— Вон там есть несколько маленьких коттеджей… скорее, лачуг. Но что ни стерпишь… ради пари. Все работающие в пансионе живут в них…
— Понимаю.
— Ну… я, конечно, не должен вступать в разговор с молодыми леди из школы.
— Нас укрывают деревья, — сказала Аннабе. — По крайней мере, я надеюсь на это.
Мы шли по аллее, обсаженной кустарником, и Карл показал нам издали свой домик.
— Там я живу, — сказал он. — А теперь, с вашего позволения, я удалюсь.
С этими словами он поклонился и ушел.
Аннабелинда казалась слегка раздраженной, и я догадалась, что она сердится на меня. Я уже собиралась заговорить с ней, когда она сказала:
— На твоем месте я бы не рассказывала о нашей встрече с Карлом.
— Почему?
— Ну, ведь это секрет, правда? А мадам Рошер не нужны люди, работающие здесь, чтобы выиграть пари, не так ли? Она рассчитывает на опытного садовника.
— Ну, Карл же здесь ненадолго.
— Она этого не знает. Поэтому не говори ничего, хорошо?
— Ты не сказала, что видела его.
— Я случайно наткнулась на него на днях… как ты сегодня.
— Наверное, мы никогда бы не увидели его, если бы ты неожиданно не столкнулась с ним.
— Может быть.
— Ты не думаешь, что встреча с нами немного выбила его из колеи?
— Ты права, Карлу не хотелось бы, чтобы его пари получило широкую огласку.
— Он сказал это тебе?
— Да, надеюсь ты ничего не расскажешь Кэролайн или кому-нибудь из соседок. Если кто-то узнает о Карле, это распространится по всей школе.
— Я не скажу.
— Чем ты собираешься заняться сейчас?
— Просто немного прогуляюсь перед возвращением. В шесть вечер бесед. Не знаю, о чем пойдет речь.
— Подождем и увидим.
Мы немного прошлись, а потом вернулись в пансион.
Прошло несколько дней после неожиданной встречи с Карлом, и я уже перестала удивляться совпадению, по которому он выбрал именно нашу школу для выполнения условий своего пари.
Я сказала Аннабелинде:
— Кажется, Карл один из тех людей, на которых наталкиваешься в самых неожиданных местах.
Она улыбнулась каким-то своим мыслям.
— Ну, — продолжала я, — он был в нашем доме… около «укромного местечка»… а потом мы обнаруживаем его здесь. Это странно.
— Но ведь он дипломат.
— По-моему, у него к тому же еще и очень длинный отпуск. Для дипломата необычно вдруг превратиться в садовника.
— Карл же объяснил. Я думаю, что он прекрасно проводит здесь время.
Аннабелинда улыбалась. Уже некоторое время она выглядела не такой, как раньше. Мне казалось, что причина в том, что ей очень нравилось в школе. Они с Люсией всегда шептались с видом некоторого превосходства, словно им было известно что-то, о чем не знали все остальные.
В ту ночь я крепко спала, и меня внезапно разбудил зов: «Люсинда… Люсинда!»
У моей кровати стояла Кэролайн в пеньюаре.
— Проснись, — сказала она. — Прислушайся.
Я села на кровати, пытаясь стряхнуть дремоту.
— Что? — пробормотала я.
— Шаги, — прошептала Кэролайн. — Я слышала, как кто-то шел по коридору, а потом спустился в холл.
— Привидение! — воскликнула я.
— Вставай. Я собираюсь пойти взглянуть. Пойдем со мной.
— Поздно…
— Слушай.
Я прислушалась и тоже услышала шаги. Без сомнения, они раздавались на лестнице, ведущей в холл. Я почувствовала, что мое сердце забилось быстрее. Теперь я была так же заинтригована, как Кэролайн. Проснулась Ивонн.
— Что случилось? — спросила она.
— Привидение. Мы обе слышали его шаги.
— Где?
Кэролайн кивнула на дверь.
— В коридоре, а теперь на лестнице. Послушай!
Мы замерли.
Теперь проснулась Хельга. Мы быстро ей все объяснили.
— Мы собираемся пойти посмотреть, — сказала Кэролайн.
Пока она тихо отворяла дверь, Хельга торопливо встала и надела пеньюар. Мы вышли в коридор, спустились по лестнице в холл и онемели от изумления, потому что впереди у одного из окон стояло привидение. Стройная фигура молодой женщины с распущенными по плечам волосами. Она стояла к дам спиной, и мы не видели, носит ли она вуаль, но в первые мгновенья у нас не возникло в этом сомнения.
А потом мы поняли, что ее платье вовсе не отвечает моде прошлого века, а очень похоже на наши пеньюары. И вот фигура повернулась, и мы увидели, что нашим привидением была не рябая красавица, а Мари Кристин де Брэй.
— Мари Кристин! — прошептала Кэролайн.
В это время Мари Кристин медленно направилась к нам, вытянув руки перед собой, словно двигаясь ощупью. Она ничем не показала, что видит нас.
Кэролайн прошептала:
— Она лунатик.
— Что нам делать? — спросила Ивонн.
— Пойти и привести мадемуазель Артуа, — сказала Кэролайн.
— Что? — переспросила Хельга.
— Тише. Мари Кристин нельзя будить. Нам надо уложить ее обратно в постель.
Кэролайн взяла эту задачу на себя и поспешила вверх по лестнице в комнату, где спала мадемуазель Артуа. В конце дортуара располагались ее спальня и рабочий кабинет.
Мари Кристин за это время дошла до конца галереи и села в кресло. Кэролайн велела нам тихо стоять и наблюдать за ней, на случай, если Мари отправится еще куда-нибудь.
Вскоре появилась мадемуазель Артуа, совсем не такая, как днем, с испуганным лицом и с двумя довольно тонкими косичками, болтающимися за спиной.
К этому времени появились еще несколько девочек, среди которых были Аннабе и Люсия.
Мадемуазель Артуа сразу взяла все в свои руки.
— Девочки, немедленно возвращайтесь в спальни. Ведите себя очень тихо. Мари Кристин нельзя тревожить.
Первый шок от вида мадемуазель в дезабелье уже прошел, и звук ее властного голоса оказал ночью такое же действие, как и днем. Воспитательница подошла к Мари Кристин и осторожно взяла ее за руку.
— Все в порядке, — успокаивающе сказала она. — Мы пойдем в твою комнату. Тебе там будет удобнее.
Мари Кристин встала и позволила увести себя.
Девочки молча наблюдали, как они поднимались по лестнице. Мадемуазель Артуа не заметила, что мы все еще здесь.
Все начали шептаться.
— Я думала, что это привидение.
— И я.
— Мари Кристин выглядела очень странно.
— Мадемуазель Артуа тоже.
Последовали смешки.
— Ты не думаешь, что Мари Кристин высматривала привидение?
— Все эти разговоры о нем могли повлиять на ее рассудок.
Внезапно появилась мадемуазель Артуа.
— Почему вы еще не в постелях? Немедленно отправляйтесь спать. Все хорошо. Мари Кристин просто ходила во сне. В этом нет ничего необычного. А теперь все в кровать.
На следующий день все только и говорили о ночном происшествии. Утром вызвали доктора Крозера для осмотра Мари Кристин. Нам сказали, что она будет весь день отдыхать.
На вечере бесед, когда мы собрались все вместе, мадам Рошер сама обратилась к нам.
— Девочки, я хочу очень серьезно поговорить с вами. Мари Кристин недавно перенесла страшное потрясение, которое, естественно, вывело ее из равновесия. Доктор Крозер уже осмотрел ее. Я рада сообщить, что она ничем не больна, просто у нее немного расшалились нервы. От этого она ходит во сне. С ней такое может больше не повториться, но, если Мари опять начнет ходить во сне и вы услышите ее шаги, я прошу вас ничего не предпринимать. Не заговаривайте с ней и ничем не тревожьте ее. Доктор Крозер сказал мне, что лучше всего оставить ее в покое. Она сама вернется в постель и не узнает, что произошло. Меня уверили, что это наилучший образ действия в таких случаях. Сейчас Мари Кристин отдыхает. При общении будьте очень предупредительны с Мари Кристин. На ее долю выпало много страданий. И запомните следующее: я не хочу больше этих ночных хождений. Мадемуазель Артуа сама со всем справится. Вот и все, что я хотела сказать.
Мадам Рошер говорила по-французски, но, чтобы все хорошо поняли, как должны вести себя, ее речь немедленно повторили на английском, итальянском и немецком.
