Вирджиния Хенли - Порабощенная
Доктор приехал быстро. Они с Марком Хардвиком вместе учились в университете и были хорошо знакомы. Марк встретил его у двери.
— Чарльз, она пришла в сознание. Совсем неожиданно. Лежала, как мертвая, потом внезапно села, но явно не могла понять, где находится. Я просто не знал, что делать. Когда она успокоилась, я спросил, где она пропадала, и она понесла какой-то безумный бред, будто перенеслась назад во времени.
— В самом деле? — с большим интересом спросил Чарльз Уэнтворт.
— Она звала кого-то по имени Маркус.
— А разве это не твое имя, старик?
— Вообще-то да, но уверяю тебя, леди Диана звала не меня. Мы с ней при каждой встрече ссорились.
— Ладно, я взгляну на нее. Лучше оставь нас одних. Я не хочу ее еще больше расстраивать.
Марк понимающе кивнул:
— Я подожду здесь, Чарльз.
Открыв дверь спальни, врач приветливо улыбнулся прелестной девушке, лежащей на кровати: — Доброе утро, я доктор Уэнтворт! Не беспокойтесь, я только хочу убедиться, что вы в порядке после ваших неприятностей.
Он видел ее без сознания и решил, что она очаровательна, но теперь, разглядев ее глаза, темно-фиалковые и мокрые от слез, он подумал, что от ее красоты дух захватывает. Перед осмотром он решил ней поговорить. Если он завоюет ее доверие, она может рассказать ему, где была и что с ней случилось.
— Мои неприятности? Так вы видели меня вчера, не так ли?
— Да. По-видимому, Марк зашел в антикварный магазин на холме, чтобы забрать римский шлем, который они для него приобрели. Они с хозяином магазина нашли вас на полу без сознания. Поскольку вы помолвлены с его братом, граф велел отнести вас в коляску и привез в Хардвик-Холл. Он немедленно послал за мной. Я бегло осмотрел, вас, увидел, что ничего не сломано, и посоветовал держать вас в постели, в тепле, и под чьим-нибудь присмотром. Я попросил Марка позвать меня сразу, как вы придете в сознание. — Потом он спросил очень мягко: — Вы помните, что вы делали, перед тем как потерять сознание?
— Я все помню совершенно точно, доктор. Я бродила по антикварному магазину и нашла там настоящий римский шлем. Мне захотелось рассмотреть его получше, потрогать. Я не удержалась и примерила его. Я забыла, что на мне парик, так что шлем застрял у меня на голове, я не могла его снять. Я помню, что почувствовала себя плохо, как будто мне дурно, как будто я падаю, и я действительно упала. Но не на пол, а продолжала и продолжала падать. Я чувствовала, что в ушах у меня свистит ветер. Я не могу точно описать ощущение, не нахожу слов, но я перенеслась назад, в то время, когда Британией правили римляне.
Врач внимательно ее слушал:
— Вы пошли в антикварный магазин вчера?
— Нет, боюсь, что нет, доктор Уэнтворт. — Оназадумчиво улыбнулась. — Тогда стояло лето, прошло много месяцев, я так думаю. Судя по этим снежинкам за окном, сейчас зима.
— На самом деле ранняя весна. Несколько запоздалая снежная буря. Значит, вы потеряли сознание летним днем в антикварном магазине, потом Марк нашел вас — тоже без сознания — следующей весной, и вы не помните, что было в промежутке?
— Да нет, доктор, я все прекрасно помню! Я перенеслась в то время, когда римляне правили в Аква Сулис. Я жила на вилле с Маркусом Магнусом, римским воином. — Она вовремя прикусила язык, не успев сказать, что Маркус Магнус и Марк Хардвик — одно и то же лицо. — Вы, верно, считаете меня сумасшедшей? Вам все мои слова кажутся бессмысленными.
— Да нет же, леди Давенпорт, я вовсе не считаю вас сумасшедшей. Вы уверены, что именно так все и случилось, и прошу вас, не пытайтесь ничего таить в себе. Вы можете избавиться от этой уверенности, лишь если будете об этом говорить. Вы, безусловно, пережили серьезную травму. Вы чувствуете себя больной?
— Нет, я себя хорошо чувствую, хотя, может быть, не совсем уверенно. Мои волосы в порядке? — Она подняла руку к голове. — Они не опалены?
— Вовсе нет, у вас очень красивые волосы. Давай те я послушаю ваше сердце. — Он расстегнул пуговицы крахмальной белой рубашки с высоким воротом и отвернул ее, чтобы послушать сердце.
Диана уставилась на свою кремовую чистую кожу. Коснулась пальцами плеча и шеи, куда вонзились когти льва, затем пробежала пальцами под грудью, где сердце, в которое Маркус вонзил:свой меч, чтобы прекратить ее страдания.
— Похоже, со мной все в порядке, — неуверенно произнесла она.
— Все в порядке, — подтвердил доктор Уэнтворт. — Ваш пульс частит, но я уверен, что он успокоится, когда вы перестанете волноваться и как следует отдохнете. — Он захлопнул свой черный саквояж и улыбнулся ей ободряющей улыбкой. — Я загляну к вам завтра.
Когда доктор спустился вниз, Марк Хардвик нервно ходил по холлу.
— С физической точки зрения я не нашел у нее ничего из ряда вон выходящего, но она почти наверняка пережила какую-то травму.
— Она хоть как-то объяснила, где пропадала с лета, черт побери?
— Она убеждена, что была здесь, в Бате, или Аква Сулис, как его называли в римские времена.
— Господи, она что, и от тебя пыталась отговориться этой идиотской историей?
— Марк, я знаю, насколько она неправдоподобно звучит, но для нее она вполне реальна. Возможно, это ее способ не думать о том, что для нее невыносимо. Пусть выговорится. Дай ей возможность говорить. Поощряй ее, пусть выговорится до конца. Это единственный способ для нее избавиться от этого наваждения. Если кто-то сможет выслушать ее без насмешки, это принесет ей огромную пользу: выговорившись, она может вспомнить, что же случилось на самом деле и где она была эти последние несколько месяцев.
— Если вся эта дребедень называется медициной, то я рад, что занялся археологией. У меня не хватило бы терпения быть врачом!
— Ну что же, с леди Дианой тебе потребуется все твое терпение. И пожалуйста, никаких нажимов и твоего высокомерия.
— Я? Нажимать? Да я яркий пример мягкосердечного человека!
Чарльз поднял глаза к потолку.
— Я приеду завтра.
Поднимаясь по лестнице, Марк встретил кухарку с подносом в руках.
— Почему вы не сказали мне, что молодая леди проснулась? Она ничего не ела со вчерашнего дня. Почему мужчины так бессердечны?
— Нора, умоляю, не читай мне нотаций. Я только что выслушал одну от доктора Уэнтворта. Я сам отнесу поднос наверх. Спасибо тебе за заботу.
Когда граф вошел в спальню, он заметил выражение такой бесконечной печали на лице Дианы, как будто она тосковала по любви, потерянной навеки.
Боль от потери Маркуса была такой сильной, что Диане казалось, будто она сейчас умрет. Она отчаянно тосковала о нем и жалела, что действительно не умерла. И тут открылась дверь спальни, и он вошел. У нее перехватило дыхание, а сердце сбилось с ритма.
