Вирджиния Хенли - Порабощенная
Диана гордо подмяла подбородок, когда страж привязывал ей руки и лодыжки к семифутовому просмоленному столбу. Но когда он поджег верхний конец столба, она задрожала. Она стояла лицом к императорской ложе, но солнце слепило ей глаза, и она закрыла их.
Смутное беспокойство в груди Маркуса разрасталось, когда он заметил, что все поглядывают на него с жалостью. Наконец заговорил Нерон:
— Нам жаль сообщать тебе трагические новости в такой прекрасный день, доблестный воин. Но твой отец мертв, его отравила предавшая тебя женщина.
— Нет! — Возражение было твердым и решительным. Он с гневом повернулся к Петриусу.
Брат выступил вперед и показал рукой на арену:
— Вот мой тебе подарок, Маркус.
Тот круто повернулся и увидел ее. Он сразу догадался, что это Диана, по прелестным светло-золотистым волосам. Она была в его любимой столе.
— Нет! — Крик разорвал воздух. Смесь ярости, боли и страха ледяными пальцами сжала его сердце так, что он не мог дышать.
Маркус рванулся к бортику ложи и спрыгнул на арену с высоты в двадцать пять футов. Он спружинил ногами, ударившись о твердое покрытие дорожки, и, не успев выпрямиться, побежал.
В тот же момент на дальнем конце арены открылись ворота, и оттуда вырвалась пара львов, которых не кормили целую неделю.
Толпа вскочила на ноги, раздались оглушительные крики. Вот это спорт! Вот это гонка! Кто добежит до женщины первым — воин, львы или огонь?
Маркус обладал железной волей. Он был из тех, кто не признает поражения, даже если оно очевидно. Он выхватил короткий меч и приказал своим мощным ногам нести его быстрее.
Маркус и львы добежали до цели одновременно. Один прыгнул на него, а другой — на Диану. Вспарывая брюхо льву, Маркус услышал ее дикий крик.
Он отбросил тяжелое тело зверя в сторону и вонзил свой меч в тело второго льва. Смертельно раненный, тот оторвался от своей жертвы, но успел огромными когтями разорвать ей грудь, плечо и шею.
— Маркус!..
Он с ужасом увидел, что ее волосы уже охватило пламя от горящего просмоленного столба над ее головой. Он впился взглядом в ее страдающие глаза.
— Я буду любить тебя вечно и за гробом!.. — поклялся он, поднял обе руки и вонзил свой меч ей в сердце.
Глава 28
Диана почувствовала резкий толчок, подобный удару молнии. Только что ей было невыносимо жарко, вдруг она вся заледенела. Она чувствовала, как проносятся мимо волны холодного воздуха. Барабанные перепонки готовы были лопнуть. Ей казалось, что она падает, и внезапно она очнулась с криком ужаса, вся дрожа.
Первое, что она увидела, — персикового цвета покрывало на кровати, где она лежала. Диане показалось, что она вернулась в опочивальню в Аква Сулис. Потом она почувствовала сильные руки Маркуса и поверила, что находится в безопасности. Она облегченно вздохнула.
— Марк… Марк… Маркус, — сквозь рыдания забормотала она. — Мне приснился ужасный сон, будто меня казнят на арене Большого Цирка! Слава Богу, что я проснулась!
— Тихо, тихо… — Проговорил низкий голос, успокаивая ее.
— О Господи, все было так реально! Обними меня… В твоих руках мне ничего не страшно.
Когда его руки обняли ее, она потерлась щекой об его мускулистую грудь. Она казалась каменной, и Диана с отчаянием ребенка прижалась к ней. Даже знакомый запах его тела успокаивал ее. Он гладил её по голове, пока она не перестала дрожать. Диана снова всхлипнула и прошептала:
— Милый, я не могу поехать с тобой в Рим! Пожалуйста, не проси меня, Маркус. Постарайся понять.
— Леди Давенпорт, вы знаете, где вы? Вы меня узнаете?
Глаза Дианы расширились, обежали комнату, и постепенно она начала понимать, что это та самая елизаветинская спальня, где она ночевала, когда навещала Хардвик-холл. Она закрыла глаза, чтобы прийти в себя. Открыв их вновь и обнаружив, что она все еще в персикового цвета комнате, она прошептала:
— Боже милостивый, я вернулась!..
Обнимавший ее мужчина ослабил объятия и откинулся назад, чтобы она могла разглядеть его лицо. Его черные глаза смотрели на нее настойчиво, как будто он пытался прочесть ее мысли.
— Да, в самом деле вы вернулись. Весь вопрос — откуда? — резко спросил граф Батский.
Диане не хотелось возвращаться в свое время, но она совершенно определенно не желала бы вновь оказаться в Риме. Она чудом спаслась! Но потом Диана доняла, что время не имеет никакого отношения к ее тоске. Она не могла вынести разлуки с Маркусом. Но их никто и не разлучал! Вот же он, обнимает ее. Марк Хардвик был Маркусом Магнусом. Она знала это так же точно, как и то, что она — Диана Давенпорт. Вся беда в том, что он-то этого не знал!
Она внимательно посмотрела ему в лицо. Если не считать шрама, он выглядел точно так же. Она знала этого мужчину в таких интимных деталях, как ни одна женщина не имела права его знать. Разумеется, он поверит ее рассказу. Диана глубоко и судорожно вздохнула:
— Все началось, когда я зашла в антикварный магазин и нашла там римский шлем. Когда я надела его, меня перенесло в то время, когда римляне оккупировали Бат. Он тогда назывался Аква Сулис…
— Я знаю, что он назывался Аква Сулис, — сухо перебил он. — Я ведь археолог.
Она улыбнулась:
— Все римское завораживает тебя, потому что ты и в самом деле когда-то жил в Аква Сулис. Тебя звали Маркус Магнус. Ты был примипилом, тренирующим легионеров перед отправкой в Уэльс.
Граф смотрел на нее с таким видом, будто перед ним сумасшедшая. Он встал, угрожающе возвышаясь над ней.
— Вас не было несколько месяцев. Вы представляете себе, какое беспокойство и скандал вызвало ваше исчезновение? — Его лицо посуровело. — Когда вы захотите рассказать мне правду, я с радостью выслушаю. — Он направился к двери.
— Ты самонадеянный, тупоголовый болван! По крайней мере у тебя должно было хватить вежливости выслушать меня, прежде чем посчитать мои слова за бредни!.. Куда ты идешь? — воскликнула она.
— Позвать врача, который за вами наблюдает. Вы были без сознания всю ночь.
Диана повернула голову на подушке. Шок от всех последних событий плюс еще то, что ее так грубо оторвали от Маркуса Магнуса, — это невозможно было перенести. Слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам. Она тихо плакала и повторяла:
— Маркус… Маркус…
Граф Батский уже подошел к двери, когда его остановил жалобный плач Дианы. Тоска и отчаяние, так ясно различимые в ее рыданиях, тронули какую-то струну в его сердце. Ее плач смутно напомнил детство. Бабушка всегда звала его Маркусом.
Доктор приехал быстро. Они с Марком Хардвиком вместе учились в университете и были хорошо знакомы. Марк встретил его у двери.
